Кошачьи проделки - [90]

«Она подзывает петуха», – сказал Чарльз, подходя взглянуть мне через плечо. Филиппа, подумала я… Старая история… Она собирается увести его у Филлис, пока той нет поблизости. В этот момент и впрямь через стену сада перепорхнул фазан, но это не был красавец Филипп. Этот был желто-оранжевого цвета, поменьше размером и потерял где-то свой хвост – вероятно, его утащила лиса. Он совсем не выглядел подходящей парой для привлекательной Мейзи – примерно так же, как нельзя было заподозрить, что Филипп влюбится в Филлис. Но – нате вам! – фазан (Чарльз немедленно окрестил его Морисом) стал робко клевать вместе с ней кукурузу. Сесс с угрозой глядел на них из окна, но любовь явно не замечала ничего вокруг.

Видя, что Морис ничуть не пострадал, через день-другой Филипп тоже спорхнул вниз со склона холма. Теперь у нас был квартет, который, похоже, нас приручил. Становилось интересно понаблюдать, как будут развиваться события. Тем временем – с момента Рождества прошло уже две недели – на подходе была еще одна необычная история.

Была одна пожилая вдова, которую я буду называть миссис Лей, которая жила от нас милях в двенадцати. Она любила заниматься живописью, и мы познакомились с ней на художественной выставке, которую Чарльз организовал за несколько дней до этого и где она сказала, что читала мои книги. У нее было две кошки – длинношерстая полосатая Белинда и сиамец окраса сил-пойнт по кличке Франц. Она пригласила нас к чаю, чтобы мы могли на них посмотреть. Нам понравилась миссис Лей, поэтому мы приняли приглашение. Белинда была пожилая и благовоспитанная. Двухлетний умница Франц был подвижен, как ртуть. Это было задолго до того, как у нас появился Сесс, но когда он появился, меня сразу поразило, до чего же он похож на Франца. Не просто внешне, хотя у обоих были одинаковые заостренные мордочки и долговязые худые тела. Франц тоже таскал во рту разные вещи и тенью следовал за своей мамой.

Он был дружелюбный кот, но боялся мужчин, поскольку редко их встречал. Единственным исключением был францисканский монах, прикомандированный к местной католической церкви, чьей специальной миссией было навещать пожилых и который часто приходил на чай к миссис Лей. Отец Френсис – Франца назвали в его честь – оказался там в гостях вместе с нами. Он был веселым и общительным бородатым великаном, бывшим инспектором по наблюдению за условно осужденными. Моим самым поразительным воспоминанием об этом чаепитии (стояла зима, и было очень холодно) был образ отца Френсиса, сидящего в кресле у камина в огромных открытых сандалиях без носков, что вызывало во мне дрожь. На коленях, покрытых шерстяной коричневой рясой, он осторожно придерживал одного благословенно теплого сиамца.

Миссис Лей регулярно писала мне после этого, и я пригласила ее посмотреть на нашу банду. Она не любила навязываться, как она это называла, однако приехала. Это было предыдущим летом. Ее привез знакомый, поскольку у нее самой не было машины. Ей очень понравился этот визит. Она все время сидела с Сессом на коленях, высказываясь по поводу его сходства с Францем. Мы сфотографировали ее с нашим котом. Ей очень понравились Шебалу, Аннабель, ей понравился коттедж – но именно Сесс был главным событием. Она привезла ему мячик, который подпрыгивал особенно высоко (такой же есть у Франца, сказала она), и когда он послушно принес его назад и положил у ее ног, счастью миссис Лей не было границ.

Мне так живо вспомнилось все это, когда две недели спустя после Рождества тот ее знакомый, который привозил ее к нам, позвонил сказать, что миссис Лей умерла.

Я была потрясена. Только недавно, перед самым Рождеством получила от нее письмо, где рассказывалось о том, чем она занимается: как репетирует пение рождественских гимнов вместе с другими прихожанами, как помогает в устройстве рождественского базара, как организует встречу пожилых людей, как приходил на чай отец Френсис… Ей пришлось перенести рождественскую елку в холл, потому что Франц постоянно снимает с нее игрушки. Особенно ему нравилось расхаживать, держа во рту маленький стеклянный колокольчик – ему нравилось, как он позвякивает. В конце письма миссис Лей написала, что с нетерпением ждет нас в гости в новом году. Как я теперь была рада, что ответила ей согласием.

Ее нашли сидящей в кресле перед камином. Она скончалась мирно. Но что сильно расстроило меня в тот морозный январский день – это что Франц пропал.

Кто-то заметил, что миссис Лей не забрала свое молоко, и сосед вошел к ней в дом посмотреть, в чем дело, через заднюю дверь. Естественно, его первой заботой была она сама. Он не подумал о кошках – которые, как сказала ее знакомая, никогда не выпускались из дома одни, поэтому должны были находиться там же. Они, должно быть, замерзли и проголодались. Ее обнаружили, когда она была мертва уже два дня, а кошки никогда в жизни не оставались без еды. Вероятнее всего, они были напуганы, когда кто-то вошел в дом, и где-то спрятались.

В последовавшей суматохе Белинда, очевидно, выскользнула за дверь – ее в тот вечер нашли сидящей на пороге, и заботу о ней взяла на себя пожилая супружеская пара, у которой недавно умерла собака и которые были очень рады забрать кошку к себе. Но Франц, такой сообразительный, такой жизнелюбивый, когда жил в изоляции у миссис Лей, но такой нервный в присутствии посторонних (особенно мужчин, а ведь по дому ходили полицейские, врач и санитары) – Франц напрочь исчез.