Кортик. Бронзовая птица. Выстрел - [5]

Миша уныло слонялся по комнатам. Какой, право, скучный дом!

Стены столовой расписаны масляной краской. Потускневшие и местами треснувшие, эти картины изображали пузатое голубое море под огромной белой чайкой; ветвистых оленей меж прямых, как палки, сосен; одноногих цапель; бородатых охотников в болотных сапогах, с ружьями, патронташами, перьями на шляпах и умными собаками, обнюхивавшими землю.

Над диваном – портреты дедушки и бабушки в молодости. У дедушки густые усы, его бритый подбородок упирается в накрахмаленный воротничок с отогнутыми углами. Бабушка – в закрытом черном платье, с медальоном на длинной цепочке. Ее высокая прическа доходит до самой рамы.

Миша вышел во двор. Два дровокола пилили там дрова. Пила весело звенела: «дзинь-дзинь, дзинь-дзинь» и земля вокруг козел быстро покрывалась желтой пеленой опилок.

Миша уселся на бревно возле будки и разглядывал дровоколов. Старшему на вид лет сорок. Он среднего роста, плотный, чернявый, с прилипшими к потному лбу курчавыми волосами. Второй – молодой белобрысый парень с веснушчатым лицом и выгоревшими бровями, весь какой-то рыхлый и нескладный.

Стараясь не привлекать внимания пильщиков, Миша засунул руку под будку и нащупал сверток. Вытащить? Он искоса посмотрел на пильщиков. Они прервали работу и сидели на поленьях. Старший свернул козью ножку, ловко вращая ее вокруг пальца, и, насыпав с ладони табак, закурил. Молодой задремал, потом открыл глаза и, зевая, проговорил:

– Спать охота!

– Спать захочешь – на бороне уснешь, – ответил старший.

Они замолчали. Во дворе стало тихо. Только куры, выбивая мелкую дробь в деревянной лоханке, пили воду, смешно закидывая вверх свои маленькие, с красными гребешками головки.

Дровоколы поднялись и начали колоть дрова. Миша незаметно вытащил сверток, развернул его. Рассматривая клинок, он увидел на одной его грани едва заметное изображение волка.

Миша повернул клинок. На второй грани был изображен скорпион и на третьей – лилия.

Волк, скорпион и лилия… Что это значит?

Около Миши вдруг упало полено. Он испуганно прижал кортик к груди и прикрыл его рукой.

– Отойди, малыш, а то зашибет, – сказал чернявый.

– Малышей здесь нет! – ответил Миша.

– Ишь ты, шустрый! – сказал чернявый. – Ты кто? Комиссаров сынок?

– Какого комиссара?

– Полевого, – сказал чернявый и почему-то оглянулся на дом.

– Нет. Он живет у нас.

– Дома он? – Чернявый опустил топор и внимательно посмотрел на Мишу.

– Нет. Он к обеду приходит. Он вам нужен?

– Да нет. Мы так…

Дровоколы кончили работу. Бабушка вынесла им на тарелке хлеб, сало и водку. Они выпили. Белобрысый – молча, а чернявый со словами: «Ну, господи благослови». Он потом долго морщился, нюхал хлеб и в заключение крякнул: «Эх, хороша!» – и почему-то подмигнул Мише. Они не спеша закусывали, отрезая сало аккуратными ломтиками, обгрызая и высасывая шкурку. Потом выпили по ковшу воды и ушли.

Но бабушка не уходила. Она установила на треножнике большой медный таз с длинной деревянной ручкой, подложила под ним щепок и огородила от ветра кирпичами. Сейчас она будет варить варенье и уже не уйдет со двора. Как быть с кортиком? Миша встал и, пряча кортик в рукаве, пошел к дому.

Когда он проходил мимо бабушки, она проворчала:

– Не шуми: дедушка спит.

– Я тихо, – ответил Миша.

Он вошел в зал и спрятал кортик под валиком своего дивана. Как только бабушка уйдет со двора, он положит его обратно под будку. В крайнем случае – вечером, когда стемнеет.

В доме тишина. Только тикают большие стенные часы да жужжит муха на окне. Ну, чем бы заняться?

Миша подошел к комнате дяди Сени и прислушался. За дверью слышались покашливание и шелест бумаги. Миша открыл дверь и, войдя в комнату, спросил:

– Дядя Сеня, почему моряки носят кортики?

Дядя Сеня лежал на узкой смятой койке и читал. Он посмотрел на Мишу поверх пенсне и недоуменно ответил:

– Какие моряки? Какие кортики?

– Как это «какие»? Ведь только моряки носят кортики. Почему? – Миша уселся на стуле с твердым намерением не сходить до самого обеда.

– Не знаю, – нетерпеливо ответил дядя Сеня. – Форма такая… Все у тебя?

Этот вопрос означал, что Мише надо убираться вон, и он просительно сказал:

– Разрешите, я немного посижу? Я буду тихо-тихо.

– Только не мешай мне. – Дядя Сеня снова углубился в книгу.

Миша сидел, подложив под себя ладони. Маленькая комната у дяди Сени: кровать, книжный шкаф, на письменном столе чернильница в виде пистолета. Если нажать курок, она открывается. Хорошо иметь такую чернильницу! Вот бы ребята в школе позавидовали!

На стенах комнаты развешаны картины и портреты. Вот Некрасов. На школьных вечерах Шурка Большой всегда декламирует Некрасова. Выйдет на сцену и говорит: «Кому на Руси жить хорошо». Сочинение Некрасова. Как будто без него не знают, что это сочинил Некрасов. Ох, и задавала этот Шурка.

Рядом с портретом Некрасова – картина «Не ждали». Каторжанин неожиданно приходит домой. Все ошеломлены. Девчонка, его дочь, удивленно повернула голову. Она, наверное, забыла отца. Вот его, Мишин, отец уже не вернется. Он погиб на царской каторге, и Миша его не помнит.

Сколько книг у дяди Сени! В шкафу, на шкафу, под кроватью, на столе. А почитать ничего не дает. Как будто Миша не умеет обращаться с книгами. У него в Москве своя библиотека есть. Один «Мир приключений» чего стоит!