Кортес - [2]
Чем все закончилось?
Меня поймали, посадили под арест. Я бежал, потом снова был пойман, отправлен на корабль, следовавший на Эспаньолу, где заседал королевский суд. Там меня без раздумий как бунтаря и заговорщика приговорили бы к повешению. Угроза быть вздернутым — хороший урок для молодого человека. Общее дело не всегда бывает правым, я хорошо усвоил этот урок. Верно, в отместку за то, что я не позволил отдать себя на заклание королевским судьям Лас Касас и возненавидел меня… Принялся распускать слухи… Может, и справедливые, но все равно гнусные! Уже встретившись в Мексике, беседуя о прошлом, он на правах прежнего наставника напомнил мне о тысячах погибших индейцев, об одураченном Диего Веласкесе, о тех двух кораблях, что я захватил на пути в Мексику.
— Клянусь верой в Господа Бога, мне тогда приходилось действовать как настоящему корсару, — согласился я.
— Да внемлет ваш слух тому, что уста глаголют! — посетовал епископ.
— Верно, святой отец, qui non intrat per ostium, fur est et latro,[3] Однако следует иметь в виду, что мы, горстка христиан, сокрушили оплот язычества, — возразил я. — Разве это обстоятельство не дает нам надежду на спасение?
— Никто, маркиз, не ставит под сомнение вашу воинскую доблесть или искусство политика. Вопрос в другом — имеют ли эти подвиги отношение к Божьему суду? Уверяю вас, казнь невинного Куаутемока и францисканского монаха Хуана де Текто, странное исчезновение другого нашего брата, францисканца, Хуана де Айора — вот что будет брошено на чашу весов. Верю, тогда и вам самому станет ясно, чем вы пожертвовали ради земной славы.
— Вы слишком строги ко мне, падре. У меня не было выбора — последний император ацтеков Куаутемок замыслил измену. В том положении, в каком я оказался, у меня не было времени соблюдать формальности. Примите во внимание, что Совет по делам Индий признал мои действия правомочными…
— Вот об этом вы и порассуждайте на досуге, дон Эрнандо. Смею надеяться, что вы найдете достойные оправдания, убедительные доводы. Иначе вам будет трудно ладить с людьми…
Ты оказался неправ, старик! Насчет того, как ладить с людьми — в этом у тебя, моралиста и обличителя, куда больше трудностей, чем у меня. Я ссорюсь исключительно со слугами. Больше, к сожалению, не с кем… Sic transit gloria mundi.[4] Да, я вспоминаю, часто вспоминаю былое… Но оправданий не ищу! Мне не нужны веские доводы в свою защиту. Они наглядны! Еще лиценциат[5] Сауседо в Саламанке убеждал меня в том, что Бог создал человека как меру всех вещей. Глядя на бесконечность зримого мира, мы должны принять во внимание бесконечность приложимых к нему мер. Всех на одну колодку не натянешь. Звание честного, добросовестного служаки было не для меня. Тем более, что перед глазами долго стоял пример опытного Хуана де Грихальвы, командующего второй экспедиции, посланной к берегам Новой Испании..[6] Он мог совершить все, чего сумел добиться я. Однако дерзнуть не отважился… Решил в точности следовать инструкциям, данным ему губернатором Диего Веласкесом. Вспомним, как встретил Грихальву губернатор Веласкес? Он разжаловал его, оскорбил, отнял подаренные земли. Чем кончил Грихальва? Стрелой индейца, попавшей ему в горло!..
В том кровавом угаре, в чаду пожарищ, пылу сражений, на пороге новых горизонтов, которые мы, испанцы, распахнули с помощью меча и креста, вы, святой отец, прослыли другом индейцев, защитником дикарей и язычников. Это ваш удел! Я выбрал другое поприще — вернее, меня избрала судьба! Надеюсь, не для того, чтобы затем ввергнуть в ад? Я желаю, чтобы на моем надгробном камне было вырублено только одно слово — конкистадор!
В остальном да рассудит нас Бог!
Часть I
Глава 1
Корабли устремились к морю. В лунном свете расширявшаяся от устья реки, посверкивающая водная гладь просматривалась до горизонта. Захлопали и тут же серебристо засветились косые паруса на небольших каравеллах, заиграли на парусах кресты. На флагмане под бушпритом[7] установили блинд и прямой на фок-мачте — их вполне хватило. Под плеск речных струй флотилия вышла в широкую бухту, легла на мелкую волну. Между двумя мысами ясно обозначился просторный проход. Держи курс на середину — это и будет нужный курс! Кормчий Аламинос уже совсем было собрался погнать матросов на реи, ставить все паруса, как вдруг от капитан-генерала дона Эрнандо Кортеса прибежал посыльный с приказом бросать якоря. Аламинос бросился на переднюю надстройку, отыскал командующего, принялся доказывать, что ветер попутный, что к рассвету они уже будут далеко от Сантяго и губернатор Веласкес уже не сможет остановить их…
Дон Эрнандо невозмутимо выслушал бородатого, диковатого вида моряка и коротко ответил.
— Так надо! — потом после короткой паузы добавил он. — Будем ждать.
Аламинос только рукой махнул. Ждать, ждать!.. Сколько можно ждать? Всегда одно и то же — сначала лихорадочная суета, толпы возбужденных искателей приключений, собиравшихся возле глашатаев и вербовщиков, которые несколько дней ходили по городу, извещая жителей о наборе добровольцев в военную экспедицию в новые земли на западе; банкеты и турниры, посвященные предстоящему походу; поспешные сборы денег на закупку провианта и военных припасов; пьяные идальго, похваляющиеся на шпагах добыть славу и золото; шум и гам в лавках, где торгуют стеклянными бусами, зеркальцами, ножами, ножницами, металлическими пуговицами, ношеной одеждой, головными платками и прочей дребеденью, до которой так охочи индейцы. То вдруг всеобщее оцепенение — жители затаиваются, смолкают разговоры о предстоящем походе, жизнь в городе входит в привычное русло, никто больше не упоминает о горах золота, ждущих храбрецов на западе, где по слухам наконец-то найдено долгожданное Эльдорадо. Между тем припасы по-прежнему свозятся на закупленные корабли, своим ходом идет ремонт корпусов и починка парусного вооружения. Добровольцы собираются в таверне, угрюмо обмениваются последними новостями, бросают нетерпеливые взгляды в сторону гавани. Что слышно? Да ничего. Говорят, губернатор пожелал заменить командующего… Родственнички и прихлебатели нашептали — держись подальше от Кортеса. Теперь поставят в командиры какого-нибудь раззяву, вроде Грихальвы, или того хуже, заносчивого дурака. Все тогда сложим головы в новых землях. Кортес им, видите ли, не угоден! А нам он угоден!.. Толковый малый, и держится просто…
После гибели в сражении при Сатурне Серый волк возрождается на другом краю галактики. Здесь он обретает статус космического хранителя, для чего ему приходится выполнить задание, которое выполнить нельзя, разве что применить необычный способ поверить в то, что цель может быть достигнута. Это трудно, но еще труднее убедить в этом окружающие его странные существа, для которых выживание стало символом веры.
Роман известного современного писателя Михаила Ишкова посвящен Навуходоносору, легендарному царю Вавилонии в 605–562 гг. до н. э. Он правил 43 года, при нем государство окрепло и значительно расширило свои границы. С именем Навуходоносора связано сооружение знаменитых «висячих садов» — одного из семи чудес света. В истории же он остался разрушителем Иерусалима, Бичом Божьим, как его называет Библия.
Новый роман Михаила Ишкова посвящен одному из известнейших правителей мировой истории, "философу на троне", римскому императору Марку Аврелию (121–180).
Телепат и артист, гений и волшебник, ясновидящий и прорицатель, Вольф Мессинг знал многие тайны ушедшего века. Но самой великой тайной был он сам, выходец из бедной еврейской семьи. Мессинг предсказал находящемуся в зените славы Третьему рейху скорый конец в случае похода на Восток. Он еще в 1930 году с точностью до дня назвал дату победного окончания Великой Отечественной войны. Задолго до смерти Сталина угадал месяц и год его кончины. Наконец, он мог не только ВИДЕТЬ с закрытыми глазами, но и ЧИТАТЬ чужие мысли.
Тайны Великой Отечественной уже седьмое десятилетие притягивают всех, чьи отцы и деды погибли на полях сражений. Мы до сих пор ищем объяснение несоизмеримости наших потерь в сравнении с другими участниками антигитлеровской коалиции. В ход идет все, что может предложить историческая наука на сегодняшний день: и что воевали мы бездарно, и что в самый ответственный момент подвело руководство, и что отставание в технике сказывалось. Но ответа на главный вопрос - почему вплоть до 1943 года агрессор сумел обеспечить такое громадное превосходство в личном составе? - до сих пор нет.
Каждый из нас в детстве загадывал что, если?.. Что если в руки попадет лампа Алладина? Как поступить, когда нос к носу столкнешься с инопланетянином? Что выбрать, когда тебе предложат исполнить три желания?Мог ли подумать Серый волк, большую часть жизни проводящий в человеческом облике, что битва с нечистью за папоротников цвет обернется для него вечным заточением в волчью шкуру? И что подмогу он найдет в глухой сибирской тайге, где уже многие тысячелетия таится чуждый всему земному межзвездный корабль.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Роман Л. Дёмина, посвящённый жизни известного авантюриста XVIII века Мориса Августа Беньовского (де Бенёва), увлекательно рассказывает о многочисленных приключениях этого самозваного барона. Метания героя по свету, встречи со многими историческими деятелями позволяют читателю окунуться в атмосферу далёкой эпохи.
Что за человек граф Сен-Жермен, имя которого попало во многие солидные энциклопедии при том, что о жизни его известно так мало достоверного? Авантюрист, благосклонно принятый во дворах европейских монархов и принимавший участие в крупнейших исторических событиях XVIII века? Алхимик, утверждавший, что владеет тайной эликсира жизни и философского камня? Человек, удивлявший современников феноменальной памятью, знанием множества языков, искусством живописи и виртуозной игрой на скрипке? Кем бы ни был на самом деле таинственный граф Сен-Жермен, в нем, несомненно, присутствовала искра неведомого.