Корсары Таврики - [109]

А встречи с Родриго были нередки, потому что он каждый день, обычно по вечерам, приходил в дом к Ринальдо. Аврелия старалась не попадаться ему на глаза, но он сам заглядывал в комнату девушек, спрашивал о здоровье Кириены и самочув­ствии Аврелии, задавал также вопросы об их семьях, о жизни в Кафе. Аврелия отвечала сдержанно, кратко, без улыбок и кокетливых ужимок; да и Родриго не позволял себе вольного или игривого слова, — тем более в присутствии Кириены и часто навещавшего ее лекаря. Но то, чего не могли сказать уста, го­ворили глаза; взгляды, которыми обменивались Аврелия и Ро­дриго, невольно приближали их друг к другу и были похожи на безмолвные признания.

В такие минуты Аврелия была даже рада, что Вероника с ней почти не общается и не заходит в комнату — демонстрируя, видимо, свое презрение к кафинской девушке. Пусть так! — думала Аврелия. Пусть так, лишь бы не нарушала их с Родри­го странный, спокойный с виду, но такой волнующий по сути диалог.

Но однажды Вера все же явилась в комнату бывших плен­ниц и снизошла до объяснений с Аврелией.

Этому предшествовала беседа Аврелии с Родриго, пришед­шим, как обычно, под вечер. Теплый и ясный, но не знойный день, какие часто бывают в начале осени, клонился к закату, розовеющие лучи проникали в окно сквозь еще зеленую ли­ству, ветер доносил аромат поздних цветов и отдаленный за­пах моря. И было не удивительно, что в такой погожий вечер Родриго завел разговор о домоседстве Аврелии:

— Теперь, сеньорита, когда вашей подруге стало значитель­но лучше, пора и вам хоть немного подумать о своем здоровье. Пойдите, погуляйте, Аврелия, вредно все время сидеть на ме­сте. Ведь вы, по-моему, никогда не покидаете пределы дома. В лучшем случае бываете в саду. А могли бы осмотреть окрест­ности, город, залив. Здесь, может, нет особых красот, но ведь всегда интересно поглядеть на новые места, в которых раньше не бывал. Разве не так?

Голос Родриго звучал спокойно, ровно, но горячий блеск его глаз завораживал Аврелию. Она посмотрела на него не ме­нее сияющим взглядом и с легкой улыбкой ответила:

— Я обязательно погуляю по окрестностям, но вместе с по­другой, когда она поправится. Мне интересны здешние края. Кажется, недалеко отсюда тосковал в своей понтийской ссылке Овидий. С тех пор мир так изменился, расширился... Но в те далекие времена римскому поэту казалось, что здесь — край света, обиталище дикарей... «Изнемогая, лежу за преде­лами стран и народов...».

— Да, он много жаловался в своих элегиях. Помню там та­кие строки:

Сколько есть звезд на невидимом нам и на видимом небе,

Столько же вынес я бед на море и на земле.

Долго скитаться пришлось, но я достиг побережья,

Где по соседству живет с гетами лучник-сармат.

Аврелия подхватила:

Здесь, хоть кругом оружье звенит, облегчить я пытаюсь

Песней, какою могу, скорбную участь мою;

Пусть тут нет никого, кто бы выслушал новые строки,

Все-таки день скоротать мне помогают они.

Что же! За то, что я жив, что терплю все тяготы стойко,

Что не постыла мне жизнь и треволненья ее,

Муза, спасибо тебе! Ибо ты утешенье приносишь,

Отдых даешь от тревог, душу приходишь целить.[31]

Как это точно сказано, ведь правда? Духовные богатства по­могают человеку выстоять даже в самых тяжких испытаниях. Овидий благодарил Музу, Боэций в тюрьме перед казнью на­ходил утешение в философии...

— Вы и Боэция читали? — удивился Родриго. — Не ду­мал, что в таврийском городе можно получить такое обра­зование.

— В Кафу приезжает много просвещенных людей с разных концов света. А в кафинских монастырях и храмах есть библио­теки. Поэтому тот, кто стремится к новым знаниям, всегда мо­жет их найти в нашем городе.

— И все же удивительно, когда к книжным знаниям стре­мятся такие юные и прелестные девушки, как вы. Кажется, ваше место в лучших городах Европы, при дворах знатных вельмож.

Теперь в голосе Родриго прозвучала нежность и даже игри­вость, но Аврелия не поддалась его интонации, а ответила сдержанно и серьезно:

— Таврика не такой уж край земли, у нас тоже встречаются семьи, где дочерям дают образование. Тем более что мой отец — потомок древнего римского рода, а мать — из рода славянских князей. Многие генуэзцы приезжают в Кафу лишь на время, чтобы обогатиться, мои же родители считают этот город своей второй родиной. И я никогда не соглашусь, что Кафа — не из лучших городов.

Видимо, Родриго понял, что девушка не желает, чтобы к ней относились как к простой пленнице из отдаленной провин­ции, а требует уважать ее достоинство и фамильную гордость. Он слегка поклонился и сказал:

— Мне бы хотелось познакомиться с вашими родителями.

— Я думаю, они с радостью познакомятся со спасителями своей дочери и изъявят самую горячую благодарность, — от­ветила Аврелия, невольно взволновавшись, поскольку расце­нила его слова как намек на то, что он собирается поехать в Ка­фу вместе с ней.

Кириена, которая вначале, полусидя на подушках, посма­тривала на Аврелию и Родриго, в какой-то момент решила так­тично отвернуться, легла на бок и сделала вид, что засыпает.

Но собеседники не догадывались, что их разговор слушает еще одно лицо.