Корсар - [38]

Решили завтра выложить на продажу свой товар. Когда шли обратно, были купцы задумчивы.

– Чего приуныли, братцы?

– Страна тёплая, боюсь – прогадаем мы с мехами, – кручинился Ксандр.

– Не беда! – нашёлся я, чем ободрить купцов. – Страна и вправду тёплая, только модницы меха не столько для тепла носят, сколько покрасоваться хотят, достаток свой явить. Только преподнести это надо суметь.

– Мы что же, торговать не умеем? – обиженно воскликнули купцы.

– В каждой стране свои особенности есть, – философски изрёк я.

Купцы согласно закивали головами: вот и отошли от грусти-кручины, с ней много не наторгуешь, а я тоже в деле.

Я решил остаться дня на два-три – помочь друзьям с языком, ведь и у меня доля в товаре была и я не мог оставаться безучастным.

Утром гружённые товаром моряки потянулись на рынок. Впереди шли купцы и я. Заплатили пошлину на входе. Купцы бурчали: «Ещё не продали ничего, а уже тратимся».

Разложили товар на прилавках. Местные шли мимо, поглядывали, но никто не интересовался. Прошёл час, потом второй.

Купцы начали беспокоиться, и я решил вмешаться в процесс.

Увидев богато одетую синьору, я выскочил из-за прилавка, перекинул через руку отлично выделанную шкурку лисы, подскочил с поклоном к оторопевшей даме, извинившись, виртуозно накинул ей лису на плечи, отошёл на шаг и, цокнув языком, заорал: «Брависсимо!» Схватив с чужого прилавка зеркало, я поднёс его даме. Синьора взглянула на своё отражение, промурлыкала что-то вроде «очень мило», поправила лису.

– Сколько?

Я повернулся к купцам. Кондрат всё понял без моего перевода и показал два пальца.

– Два флорина, синьора!

Стоявший рядом с дамой мужчина покраснел и только открыл рот, чтобы поторговаться, как дама бросила на него полный эмоций взгляд, свойственный темпераментным итальянкам. Синьор закрыл рот, вздохнул, вытащил из кармана камзола кошелёк и отсчитал два флорина. Я небрежно кинул их на прилавок Кондрату и Ксандру, вернул с извиняющейся улыбкой зеркало на чужой прилавок и поклонился синьоре.

Когда парочка ушла, я нырнул за прилавок.

– Поняли теперь?

Оба обиженно сопели, однако флорины рассматривали с удовольствием.

– Зеркало купите! Кондрат, ты чего мне два пальца показывал?

– Так энто – я думал, что два рубля, или в переводе на наши деньги.

Ни хрена себе! Два рубля серебряных приблизительно равны четвёртой части флорина. А у нас, на Руси, шкурка лисы и вовсе не больше пяти-десяти копеек стоит. «Это мы за одну шкурку получили в восемьдесят раз больше её стоимости!» – присвистнул я. Такой расклад, как только я пересчитал в уме цены, мне понравился.

– Да где ж таких баб богатых набраться? – канючил Ксандр.

– Во-во, да ещё и языка не знаем. А Юрий знай себе по-ихнему лопочет, вроде всю жизнь здесь прожил, – развёл руками Кондрат. – Юр, тебе купцом, а не лекарем надо быть.

– Мне и моё ремесло нравится. Чего встали, – добродушно рявкнул я, – торгуйте! Моё дело было – в долю войти, говорили же, что сами будете торговать.

Оба пристыженных купца повернулись к прилавку.

– И ещё совет дам. – Купцы и голов ко мне не повернули – какие гордые! – но уши навострили. – Возьмите себе зазывалу местного, из красивых парней. На него и на товар быстрее клюнут, чем на ваши бородатые рожи. И улыбайтесь – здесь не Русь! Стоите как два медведя.

У Ксандра это получилось легко и непринуждённо, но когда я увидел улыбку ощерившегося Кондрата, сказал:

– Тогда уж лучше не улыбайся, товар молча продавай.

Задержаться с купцами пришлось дольше, чем я рассчитывал. Мне пришлось быть и зазывалой и переводчиком, и обольстителем. В смысле – соблазнял женщин на покупку мехов.

Мало-помалу меха начали брать: шкурки на плечи, муфты меховые для рук. Зима в этих краях хоть и без морозов, однако промозглая из-за сырости – близость моря сказывалась. Ну а дальше – как всегда у женщин бывает. Если есть у одной и другим обязательно захочется купить подобный товар.

Настал день, когда купцы уже стали продавать сами меха и другие товары, поднахватавшись от меня несколько расхожих словечек. Неплохо продавались железные изделия, особенно замки. Матросы таскали с судна купцам новые партии товара да доводили до ума судно.

Кормчий придумывал матросам всё новые работы – устранив повреждения, он теперь улучшал устройство судна и даже задумал небольшие удобства для команды. Ох и выдумщик же!

А я решил, что дальше купцы обойдутся и без меня.

– Завтра уезжаю во Флоренцию.

– Чем тебе этот городок не нравится, товар-то раскупают? – пытались удержать меня Ксандр с Кондратом.

– Вы теперь прекрасно без меня обойдётесь. А я заработаю себе монет сам.

Купцы не больно-то и огорчились – вошли в азарт, увидев удачу.

Я собрал небогатые свои пожитки и утром пошёл с вещами к рынку. Отсюда шли возки во все города Италии по отличным, оставшимся ещё от Великой Римской империи мощёным дорогам. «Вот бы нам на Руси такие», – думал я, трясясь в карете – неровности дороги заметно амортизировала подвеска. Большая крытая карета, запряженная парой лошадей, катила во Флоренцию.

Глава V

К слову, когда я садился в карету, по любопытству своему и любознательности обратил внимание на подвеску кареты. Кузов был подвешен к осям на толстых кожаных ремнях, смягчающих удары на неровностях дороги. И сиденья были набиты сушёными морскими водорослями. Они похрустывали при тряске, но удары смягчали. Я представил сидящих рядом скучающих синьоров и хрупких синьорин в нашем русском возке, или на телеге за Владимиром, и мне стало весело. Им таких поездок не вынести!