Корсар - [17]

— Доктор Шепард…

— Просто Алана, если позволите.

— Алана, у нас есть очень интересное задание, и вы идеально для него подходите. Пару недель назад в руки Джулиана попало письмо, написанное в девятнадцатом веке адмиралом Чарльзом Стюартом. Адмирал рассказывает о чудесном спасении моряка, пропавшего без вести во время Берберийской войны тысяча восемьсот третьего года. Звали его Генри Лафайет.

Кристи коротко сообщила о роли Лафайета в сожжении «Филадельфии» и об обстоятельствах, при которых он пропал без вести во время боя с «Сакром». Затем настал черед Джулиана.

— Лафайет и Сулейман аль-Джама добрались до берега. Генри голыми руками извлек пулю и обработал рану пирата солью, которую соскреб с прибрежных камней. Три дня капитан «Сакра» лежал в бреду, а потом жар прошел, и в конце концов пират поправился. К счастью для обоих, Генри отлично знал, как не умереть от голода на морском берегу, а для питья собирал дождевую воду. Следует помнить, что аль-Джама занимался разбоем не ради добычи, а из ненависти к неверным. Своего рода Усама бен Ладен.

— И Сулейман аль-Джама просто позаимствовал это имя? — уточнила Алана, имея в виду современного террориста.

— Именно так.

— Я и не знала, что за ним стоит такая история.

— Решение вполне обоснованное. Для многих радикальных исламистов тот, старый аль-Джама — герой и пример для подражания. Прежде чем заняться пиратством, он был имамом. Большая часть его письменных работ дошла до наших дней, их тщательно изучают, поскольку они призывают к истреблению неверных.

— Сохранился портрет аль-Джамы, сделанный до его первого выхода в море, — вставила Кристи Валеро. — В захваченных лагерях боевиков копии этого портрета часто обнаруживают на самых почетных местах. Пример аль-Джамы вдохновляет мусульманских террористов всего мира. Он стоит у истоков джихада и первым поднял оружие против Запада.

— Извините, но какое отношение все это имеет ко мне? — спросила несколько сбитая с толку Алана. — Я археолог.

— Сейчас объясню, — ответил Джулиан, с нежностью потирая живот, в котором вдруг заурчало. — Постараюсь покороче.

Между аль-Джамой и Лафайетом, разными, как человек и марсианин, возникла странная связь. Фактически Генри дважды спас Сулейману жизнь: когда дотащил до берега и когда выходил после ранения. У мусульман такое не забывают. Вдобавок Генри, французский канадец, внешне очень напоминал давно умершего сына аль-Джамы.

Они оказались одни в пустыне за сотню миль от Триполи. Сулейман понимал, что, если приведет туда Генри, паша посадит того в тюрьму вместе с командой «Филадельфии», а то и вовсе казнит за поджог корабля.

Впрочем, существовал и другой вариант. В пустыне, к западу от Триполи, у аль-Джамы имелось тайное убежище. Именно оттуда он часто отправлялся в набеги, несмотря на блокаду Триполи с моря. Пират решил, что команда «Сакра» уничтожит «Сирену» и будет ждать его именно там, в логове.

Перлмуттер, рассказчик от бога, специально выделил последнее слово, чтобы придать истории драматизма.

— Аль-Джама и Лафайет направились на запал, по возможности двигаясь вдоль берега, хотя нередко все же приходилось углубляться и пустыню. Генри не помнит, сколько они шли. Предположительно около месяца, и это был сущий ад. Воды постоянно не хватало. Обоим не раз казалось, что их ждет смерть от жажды. Совсем как у Кольриджа: «Кругом вода, но не испить ни капли, ни глотка».[4] Спасли путешественников внезапно налетевший шторм и раковины моллюсков, из которых они высасывали содержимое. А еще случилась удивительная вещь — они подружились. Аль-Джама немного говорил по-английски, а Генри уже владел двумя языками, поэтому быстро схватывал арабские слова. Не знаю, что они обсуждали, побеседовали долго, это точно. Когда добрались до убежища, аль-Джама сохранил Лафайету жизнь не только из благодарности, а потому что привязался к молодому американцу. Впоследствии он называл Генри сыном, а тот его — отцом. В укрытии они обнаружили «Сакр», команда же, полагая, что капитан погиб, разбрелась по домам. В отчете Военно-морскому министерству Чарльз Стюарт указал: когда корабли расходились, «Сакр» горел и едва держался на плаву; впрочем, стало известно, что корсару удалось добраться до берега. По словам Генри, в убежище имелся большой запас провизии, а помогал им престарелый слуга. Раз в несколько месяцев приходил небольшой караван, они обменивали награбленные сокровища на еду и питье. Аль-Джама просил никому не рассказывать о его спасении.

— Там были сокровища?

— «Гора золота», как выразился сам Генри. А еще считается, что у Сулеймана аль-Джамы хранился Иерусалимский камень.

Алана бросила на Кристи удивленный взгляд.

— Так вы меня на поиски сокровищ посылаете?

Та кивнула.

— В общем, да. Правда, нас не интересуют золото и сказочные драгоценности. Что вам известно о фетвах?

— Фетва — это же воззвание мусульманского лидера, верно? Помню, в одной из них призывали убить Салмана Рушди за «Сатанинские стихи».

— Именно так. Если фетва вынесена личностью, имеющей вес, ее влияние в мусульманском мире воистину колоссально. Во время войны между Ираном и Ираком аятолла Хомейни позволил солдатам себя взрывать, становиться террористами-смертниками. Вообще-то Коран запрещает самоубийство, но делать Хомейни было нечего: его войска не справлялись с армией Саддама. Поэтому аятолла разрешил взрываться, особенно если при этом гибли и враги. Сработала фетва хорошо; судя по тому, что творится сейчас, даже слишком хорошо. Иранцы вернули захваченные Ираком территории, а потом заключили перемирие. Однако фетва действует до сих пор и служит оправданием террористам от Индонезии до Израиля. Если бы кто-нибудь столь же влиятельный выступил против, число терактов пошло бы на убыль.