Корсар - [102]

Он закрыл глаза, и меч сверкающим полумесяцем ринулся вниз.

ГЛАВА 34

Палач придирчиво осмотрел помещение. Он был один. Свидетели — этих счастливчиков определил жребий — пока не пришли. Между тем именно для свидетелей предназначалась большая часть залы. Задник — кусок плотной черной материи — уже свисает с трубы. Проверенная камера закреплена на штативе. Связь в полном порядке. Пол застелен плотным полиэтиленом — так убирать легче.

Палач вспомнил, как впервые отсек человеку голову мечом. У жертвы оказалось повышенное давление, сердце бешено стучало — вот кровь и хлынула фонтаном. Ее было столько, что тогда, в Багдаде, они предпочли не отмывать полы и стены, а просто больше не появляться в этом доме.

Сегодня предстоит одиннадцатая казнь. Палач ждет ее с нетерпением. Раньше ему не доводилось убивать женщин, во всяком случае мечом. Десятки их погибли от взрывов, что он устраивал по всему свету, от Индонезии до Марокко. Это не считая жительниц Ирака и Афганистана, словивших шальную пулю в перестрелке с американцами.

Об убитых палач не думал. Аль-Джама отдавал приказы — он их выполнял. Прикажи командир не взрывать людей, а здороваться с ними за руку, на душе у палача не стало бы ни легче, ни тяжелее.

Примечательно, да ни для кого в организации и не секрет, что он не правоверный. Родители были мусульмане, но не слишком религиозные, они водили сына в мечеть лишь по праздникам. Прежде чем попасть к аль-Джаме, он служил в Иностранном легионе. Там-то он впервые и почувствовал голод, до сих пор не утоленный. Он сражался, убивал и пытал для себя, а не из абсурдного убеждения, будто так велит Аллах.

Он не пытался понять своих соратников — с их стороны достаточно беспрекословного подчинения. Впрочем, вполне возможно, обычные люди сражаются наравне с профессиональными солдатами из страха, что в противном случае райские врата будут для них закрыты. А чего стоят фанатики, согласные взрываться, — такого оружия не сыщешь ни в одном арсенале. Каждый взрыв бросает вызов западному миру — миру, где человеческая жизнь возведена в абсолют, — и потому навсегда отпечатывается в душах.

С робким стуком в залу заглянул помощник.

— Все в порядке, Мансур?

— Да, — ответил палач ровным голосом, — все хорошо.

— Когда вести американскую шлюху?

— Перед самой казнью. Я заметил: они больше всего трусят в первый момент, когда понимают, что вот-вот умрут.

— Как скажешь. Я тут, за дверью, если понадоблюсь.

Палач не ответил. Дверь закрылась.

Эта женщина не станет молить о пощаде. Мансур видел ее лишь мельком, однако успел почувствовать вызов. Так даже лучше. Предыдущие жертвы плакали, унижались, а Мансура это сердило. Да, именно сердило. Достойнее смириться с судьбой, чем опускаться до мольбы. Интересно, те, другие, правда верили, что могут разжалобить Мансура? Ведь ясно же: раз привели к палачу, значит, смерть неизбежна. Взывать к его милосердию — все равно что руками заслоняться от лавины.

Нет, эта женщина не станет молить о пощаде.

— Следи за правым флангом, — скомандовала Линда и выпустила короткую очередь поверх фальшборта. — Они ползут вдоль обвала — хотят нас обойти.

Ответили пальбой из нескольких точек, чего и ждал притаившийся в стороне Эрик. Он выбрал себе мишень — предположительное место засады одного из стрелявших, — но в полной темноте так и не понял, попал или нет.

В первые секунды боя обе стороны, заставшие друг друга врасплох, пытались перегруппироваться. Линда велела своим лезть на «Сакр» — единственное убежище от пуль в пределах досягаемости. Командир террористов отдал приказ беречь патроны и готовиться к общей атаке.

Враги быстро перемещались. Подобно гигантским светлякам, они включали и тут же выключали фонари, стараясь осветить дорогу, однако не выдать своего местоположения. Американцы сначала повелись на яркие пятна, открыли стрельбу — и вскоре поняли свою ошибку. Террористы включали фонари, лишь надежно укрывшись, — свет предназначался не им, а их товарищам.

— Ну же, ну же, — бурчал Марк, лихорадочно роясь в рюкзаке. — Я знаю, она где-то здесь.

Пули впивались в доски, а иногда попадали в пушечный порт, высекая щепки возле его лица.

Линда крикнула Эрику:

— По моей команде… Давай!

Они вскочили, поливая огнем все вокруг. Один из террористов случайно попал в луч света от фонаря своего же товарища. Он пробирался к высохшему руслу, откуда рассчитывал влезть на пирс — с пирса палуба легко простреливалась, бой был бы недолгим.

Луч света лишь скользнул по его ноге, но этого оказалось достаточно. Линда прицелилась выше, в грудь, и нажала на спусковой крючок. В треске автоматных очередей послышался крик.

Кругом засвистели пули. Эрик с Линдой снова пригнулись.

— Это безумие, — прохрипел Стоун.

Во тьме он не мог разглядеть дерзкую усмешку Линды, зато услышал ее в ответе:

— Бой — всегда безумие.

Что-то тяжелое стукнулось о корму.

— Ложись! — тут же завопила Линда.

Мгновение спустя раздался взрыв. Осколки засвистели над их распластанными телами, застучали по дереву.

У Линды звенело в ушах; нечеловеческим усилием она заставила себя не отвлекаться. Гранату бросили, чтобы они на какое-то время потеряли террористов из поля зрения. А врагу нельзя и секундной передышки давать.