Корсар - [4]

Лабала с трудом сдерживал смех, который был бы ничуть не тише ударов гонга.

Они уже собирались убегать, как вдруг услышали чей-то голос:

— Эй вы! Вы, трое! Оставайтесь на месте! Видимо, их увидел стражник.

Все трое, не произнеся ни слова, пустились наутек.

— Стойте, я вам говорю! — крикнул стражник и погнался за ними, подняв дубинку.

И тут четвертый член команды — Косира, прятавшаяся в нише, — выплеснула ему под ноги ведро с помоями. Стражник вскрикнул, поскользнулся и растянулся на мостовой. Косира перепрыгнула через него и побежала за друзьями.

Она не смогла сдержать смеха, но даже он не помешал ей догнать компанию всего через квартал.

Они пробежали еще несколько кварталов и спрятались в заброшенной конюшне.

— Одиннадцать дней, — заливаясь смехом и сотрясаясь всем жирным телом, пробулькал Лабала. — Еще через десять они совсем рехнутся.

— Еще десяти не будет, — не терпящим возражений тоном сказал Гарет.

— Почему? — не понял Фокс.

— Мы едва не попались сегодня. Нам будет совсем не весело, если мы окажемся в каком-нибудь подземелье жрецов дней через двенадцать или пятнадцать…

Лабала нахмурился.

— Но мы так здорово издевались над ними.

— Гарет прав, — сказала Косира. — Лучше остановиться, когда вырываешься вперед слишком сильно.

— Верно, — согласился Фокс. — Что будем делать дальше?

Гарет задумался.

— У меня есть пара идей, — сказал он наконец.

— У меня тоже, — подхватила Косира.

— Хочу все хорошо обдумать, — медленно произнес Гарет. — Встречаемся здесь через два дня.

Лабала хмыкнул, Фокс кивнул.

— Значит, договорились, через два дня, — сказала Косира и, не попрощавшись, вышла из конюшни.

Гарет попрощался с друзьями и направился домой по темным улицам. Пару раз ему приходилось прятаться, увидев факелы стражников. Потом он заметил в темном переулке нескольких разбойников, но до дома дяди добрался без приключений.

Лестница оказалась там, где он ее оставил, и Гарет быстро поднялся на стену. Во дворе никого не было, он быстро подтянул лестницу на стену, чтобы никто ее не увидел, и спустился на мощенный кирпичом двор по цветущим лианам, которые выращивала тетя. Он перешел двор и поднялся на второй этаж особняка по выступавшим из стен кирпичам. Потом дошел по карнизу до водосточной трубы, поднялся еще на один этаж и наконец оказался в своей спальне.

Он открыл лампу, раздул огонь и оглядел себя в зеркале. Одежда была в пыли, руки — грязными. Гарет быстро разделся, бросил одежду в корзину для грязного белья, умылся и лег в постель.

Тело говорило, что пора спать, что скучное утро с перьями и чернилами наступит слишком быстро, но мозг продолжал напряженно работать.

Прошел почти год с тех пор, как его родителей убили линияты. Береговая охрана появилась только к вечеру, и Гарету хотелось кричать, что они всегда опаздывают.

Его поселок был третьим, подвергшимся в тот день нападению. Один из стражников сказал ему об этом, правда, тогда Гарет не понял услышанное. Еще стражник пояснил, что так далеко на север ненавистные линияты действительно никогда еще не заходили, и высказал надежду, что, может быть, хоть это заставит короля Алфиери пошевелить задницей и объявить работорговцам войну.

Его приятель недовольно фыркнул и сказал, что тупой король пошевелит задницей, только если кто-нибудь подожжет трон. Потом он добавил, что король может также пошевелиться, если какой-нибудь жрец запретит распутничать, хотя, скорее всего, запретят самого жреца.

Гарету было наплевать, чем заняты короли. Он хотел, чтобы родители вернулись, чтобы он сказал им слова, которые не успел сказать в тот день. Еще он хотел научиться владеть мечом, найти работорговцев, разоривших поселок, и убить их, причем медленно.

Кнола, Тома и еще двух уцелевших жителей поселка, которые, заметив черные корабли, спрятались на болоте, должны были взять на воспитание в соседний поселок, что было традицией у жителей побережья, привыкших к трагедиям из-за штормов, крушений и глубоководных чудовищ.

Из Тикао по семафору передали письмо, и Гарет на первой почтовой карете отправился в столицу, к брату отца Полу.

Из разоренного дома, не считая одежды, в которой, как он небезосновательно полагал, выглядел деревенщиной, он взял только богато украшенный жезл, который подарил ему отец в день окончания школы, и маленький, но очень грозно выглядевший, острый как бритва чародейский кинжал, которым отец резал лекарственные травы и рисовал магические круги, а также перстень с портретом матери, который отец сделал сам, когда они обручились.

Все остальное уцелевшее имущество будет продано на аукционе, а деньги должны будут помочь Тому и Кнолу освоиться в новых домах.

Юноши неловко попрощались, так как мысли их были заняты погребальными кострами, пылавшими на мысу, и людьми, превращавшимися на них в пепел. Они поклялись, что обязательно увидятся, что никогда не забудут друг друга, хотя прекрасно понимали, что слова эти — несбыточная мечта, по сути ложь.

Гарет ушел с пепелища к новой жизни в большом городе.

Пол Раднор был на восемь лет младше своего брата-волшебника и походил на него, по крайней мере сложением и веселым нравом. Главное отличие заключалось в том, что маг Даав Раднор был вполне доволен жизнью волшебника в сонном поселке, помогая жителям и их домашним животным преодолевать беды и болезни, в то время как Пол был крайне честолюбив.