Коррида на Елисейских Полях - [26]

– Итак, вы знали о моем присутствии в этих краях. Именно это мне и не нравится. Как вы об этом узнали?

– Журналисты в курсе.

– Мне наплевать на это. Легавые тоже должны об этом знать. На это мне тоже наплевать. В настоящее время я ничего не делаю такого, что подпадало бы под букву закона. Но меня не устраивает, если ко мне будут приставать.

– Если вы не делаете ничего предосудительного, тем лучше для вас, так как очень скоро легавые сядут вам на хвост, и я не имею в виду скрытое наблюдение.

Элегантный гангстер огорченно продолжал:

– Вы подадите жалобу? Для вас это будет крайне огорчительно, предупреждаю.

Я рассмеялся. Это был в своем роде подвиг, потому что башка у меня основательно болела:

– Успокойтесь. Подавать жалобу – не входит в мои методы... допуская, что вы дадите мне такую возможность.

– Не думаете же вы, что я собираюсь вас убрать, месье?

– Кто знает? Рабастену же свернули шею.

– Рабастену?

– Одному журналисту. Он получил такой удар дубинкой за ушами, что умер от этого... и мне хотелось бы знать, не дело ли это рук Кловиса.

– Ну, ну, это несерьезно. Не один Кловис таскает при себе дубинку и при случае употребляет ее. Зачем же мне надо было отправлять к праотцам этого журналиста?

– Может быть потому, что он обнаружил что-то, что имеет отношение к наркотикам.

– Наркотикам?

– Вы, очевидно, никогда не слышали о наркотиках!

– Я уже давно этим не занимаюсь.

– Вот как. Но вы ими занимались. И именно из-за этого вам на хвост сядут фараоны, Вентури. Они сейчас разрабатывают дело о наркотиках, и было бы удивительно, если бы о вас не подумали.

– Вот что значит иметь прошлое, – вздохнул он. – Невозможно остепениться. И как раз тогда, когда я веду спокойный образ жизни. Но мне наплевать, я ничего не боюсь. Верите мне или нет, но я не имею никакого отношения к смерти этого Рабастена, а также и к этой истории с наркотиками... о которой я попрошу вас дать мне разъяснения, если только вы не блефуете.

– Вы что же, не читаете газет? Речь идет о деле в Парке Монсо. Самоубийство Люси Понсо.

– Ясно. Это ведь вы обнаружили эту драму, не так ли? Видите, я читаю газеты. Но я не понимаю, почему вы называете это историей с наркотиками. Правда, в какой-то степени – да, раз эта женщина отравилась опиумом... но не в том смысле, в каком я это понимаю.

– Вот-вот, Вентури, вы что, издеваетесь надо мной? Вы умеете читать или нет? Люси Понсо умерла, проглотив большое количество опиума. Большое количество. А Люси Понсо не была наркоманкой. Она не знала, как раздобыть его вообще. Но кто-то дал ей все, что требовалось, и даже больше, чтобы уйти в мир иной. Я видел этот запасец. Там был добрый фунт. Люси не могла собирать все это постепенно. А тот, кто сделал ей этот смертельный подарок, не скупился, чтобы достичь своей цели, он имел возможность черпнуть из хорошего запаса. Вывод: все это связано с торговцем наркотиками, только у него может быть такое огромное количество.

– Гм... – проворчал Вентури. – Так много? Вы уверены?

– Я это видел, – сказал я. – А газеты...

– Я не верю газетам. Они всегда преувеличивают.

– На этот раз нет.

Альбер выругался и сказал почти непроизвольно:

– Мельгано.

Вентури посмотрел на него. Альбер сразу замолчал. Я сделал вид, что ничего не слышал.

Мельгано. Это имя мне ничего не говорило, но оно могло быть мне полезным. Я отложил его в уголок своей больной башки и продолжал:

– Флоримон Фару, комиссар, занимающийся этим расследованием, наверное, тоже подумал обо всем этом. И он будет присматривать за вами из-за вашей прошлой деятельности в области наркотиков.

– Он расквасит себе нос. Я в этой заварушке не участвовал, – повторил Вентури необычайно искренне.

– Тем лучше для вас. В конце концов, я сообщил вам об этом.

– Спасибо за любезность, – усмехнулся он. – Чему я обязан?

Я усмехнулся в ответ:

– Немного вашему личному шарму.

– А также опасению разделить судьбу Рабастена...

– О, право! Нельзя быть героем каждый день.

– Вы делаете из меня большее чудовище, чем я есть на самом деле.

– Раз вы не чудовище, быть может, дадите мне уйти.

– Охотно. Видите, я человек добрый. Надеюсь, мне не придется в этом раскаиваться.

Я встал. В комнате воздух был как бы разрежен из-за закрытых окон и задернутых штор. Голова немного кружилась, но ничуть не больше, чем после приема различных алкогольных напитков.

– У меня вызывает отвращение то, как умерла Люси Понсо, – сказал я. – Это была великая актриса, хотя постаревшая, в депрессии она хотела покончить с жизнью, в которую больше не верила и которая была ей в тягость, но могла еще ей улыбнуться. Это доказал ее последний фильм. Самоубийству помогли, и так помогли, что я называю это убийством... Не знаю, понимаете ли вы мои чувства, Вентури?

Он улыбнулся с оттенком иронии:

– Они делают вам честь.

– От меня у вас не будет неприятностей. Но у вас их будет еще меньше, если это дело будет закрыто.

– Гм... Я очень хорошо понимаю, что вы хотите сказать. Но мне трудно направить вас по какому-нибудь следу, не так ли? По разным причинам. С некоторого времени торговля наркотиками идет не очень гладко, и все притаились.

– Все это я уже знаю, – ответил я.