Коррида на Елисейских Полях - [17]

– Ах! Так вот как месье к нам относится? – завизжала она вне себя. – Посмотрите на этого сердцееда!

Слова, которые она употребляла в дальнейшем, были пожестче жевательной резинки, поэтому во рту у нее они не задерживались. Когда она остановилась перевести дыхание, пришедший в себя после сюрприза Тони Шарант усмехнулся:

– Надо же, смех какой. Я про тебя забыл!

– Зато я тебя не забуду. Больше меня не увидишь, хоть тресни!

Она схватила свою юбку и стала прилаживать ее на положенное место, решительно отвергая помощь, которую предлагал ей актер.

– Ну, постой, – успокоительно сказал он. – Сейчас я выведу тачку.

– Оставь свою тачку, – ответила она. – Я достаточно большая, чтобы поехать на автобусе, пойти пешком или попросить кого-нибудь подвезти.

– О! Делай как хочешь, черт с тобой!

Она пробормотала что-то и выкатилась из бунгало.

– Это немного я виноват, – сказал я.

– Одну потеряешь, десять найдешь, – философски ответил он. – Может, выпьем чего-нибудь?

Он все больше и больше становился философом. Но ссора со своей пассией все же отбила у него охоту болтать. И с этого момента до того, как мы расстались, он не произнес ни одной мало-мальски значительной фразы. Мы расстались добрыми друзьями. Идя по аллее обратно к кубистскому дворцу, где меня ждал Монферье, я размышлял. Этот разрыв между любовниками был подарком судьбы, он давал мне возможность устроить своего человека на это место. Девочка Моника, при условии, что мне удастся ее найти, казалась мне идеальной кандидатурой для этого дела. Она и Тони Шарант составят прекрасную пару. Идеальную пару. Ни он, ни она не обладают достаточным интеллектом, чтобы изобрести, к примеру, кипяток, но у Нестора Бюрма хватит хитрости на многих. Итак, оказалось, что от кино до театра марионеток дистанция не так длинна, как кажется.

* * *

– Итак? – с беспокойством осведомился Монферье. Он находился в компании молодой женщины, звали ее мадемуазель Анни, она была его секретаршей и имела весьма компетентный вид.

– Я согласен, – сказал я. – Но вы зря транжирите свои деньги. Ничего не произойдет.

– Я не страхуюсь от пожара в надежде, что мой дом сгорит. Какое впечатление произвел на вас Тони?

– Симпатяга. Большой ребенок.

– Совершенно верно. Именно поэтому я и не хотел бы спускать с него глаз...

Мадемуазель Анни забрала одну папку и исчезла. Монферье принялся выписывать чек на мое имя:

– Излишне повторять, что полностью рассчитываю на вас, не правда ли? Отлично. О чем вы разговаривали с Тони? Вы долго оставались вместе.

– Я ему рассказал, кто я. И чтобы оправдать мое присутствие здесь, выдал одну байку.

Я не сказал какую.

– О'кей! – сказал Монферье с понимающим видом. – Вы хорошо ведете дело. Он вам рассказал про свою жизнь?

– Частично...

Я ждал, что он заговорит об идиллии Люси – Тони. Ноль. Возможно, что он об этом ничего и не знает.

– Это большой ребенок, как вы сказали, – повторил он и этим ограничился.

Он поглядел на свои наручные часы. Зазвонил телефон. Он снял трубку:

– Да... да... проводите ее наверх, прошу вас... (он положил трубку, улыбнулся и встал). В принципе, завтра я возвращаюсь на Лазурный берег. Поддерживайте контакт с моей секретаршей, мадемуазель Анни, она живет здесь. До свиданья, месье Нестор Бюрма.

Он проводил меня до дверей своего кабинета-музея, пожал мне руку. Я пошел по нескончаемому коридору, где искусственный сквозняк боролся с жарой, подошел к лифту как раз в тот момент, когда кабина с лакеем-альбиносом и Денизой Фалез остановилась на этаже. Одетая с роскошной простотой в широкую юбку и открытое болеро, которое оставляло голыми руки, плечи и, предположительно, спину, с зеленым газовым шарфом, завязанным на шее, актриса была прекраснее, чем когда бы то ни было. Фирмен отодвинул решетку и пропустил гостью вперед. Не знаю, как она рассчитала свой маневр. Она споткнулась и задела меня. От сквозняка шарф взвился и прилип к ее лицу, превратив актрису в белокурую мавританку.

– О! Прошу у вас прощения, – произнесла она очень мило.

– Пожалуйста...

И я рассыпался в извинениях, как и подобает галантному мужчине, которому высоким каблуком отдавили палец на ноге. Когда она удалялась по коридору в сопровождении слуги, я проводил ее взглядом. У нее была красивая спина.

Глава седьмая Отличная статья для Рабастена

Встреча с Денизой Фалез напомнила мне о Ломье. У меня еще не было времени отреагировать на его телефонный звонок, и я по-прежнему не знал, почему у него вдруг появилась потребность связаться со мной после нашего обмена зуботычинами. Ну что ж! Сегодняшний день я вполне могу посвятить общению с продюсерами. Пока что я неплохо преуспел на этом поприще. Я поискал в своей записной книжке номера студий, из которых он мне звонил. Конкорд 78-56. Доехав до площади Звезды, я тормознул у табачного киоска и воспользовался телефонной будкой.

– Студия "Сонорэкран" слушает, – произнес нейтральный голос.

– Кажется, месье Ломье проводит съемки у вас?

– Да, месье. Снимается фильм "Смерть кормит человека".

– И где находится ваша студия?

– Улица Марбеф. Весь Париж это знает.

– Я – не весь Париж.

Пришлось опять влезть в машину и взять курс на улицу Марбеф.