Корпорация «Винтерленд» - [120]
Нортон посмотрел на него с сомнением.
Тыдын-тыдын, тыдын-тыдын, тыдын…
Он вроде бы тогда сказал — не знаю даже, мол, плакать мне или смеяться.
Но засмеялся Фрэнк, и засмеялся нервно. Потом перевел взгляд на часы.
— Ладно, — подытожил он. — Я просто хотел, чтобы вы были в курсе. Во избежание дальнейших недоразумений. — Он откашлялся, начал подниматься. — Что ж, мне пора. Не хочу опаздывать.
Нортон небрежно махнул рукой.
— Успеете, — проговорил он. — На дорогах сейчас пусто. Долетите как миленький.
К горлу, как рвота, подступила паника. И тут ему приходит в голову.
Тыдын-тыдын, тыдын-тыдын, тыдын…
А что, если попробовать?
— Знаете, — сказал он, — Фрэнк, спорить я с вами не стану. Вижу, это бессмысленно. Но хочу поблагодарить за визит. Я уважаю вашу честность. — Он задумался. — Могу я предложить вам выпить на дорожку? Мировую, так сказать?
Фрэнк засомневался, потом сказал:
— Ладно, почему бы и нет?
— Отлично. Я… я сейчас.
Тыдын-тыдын, тыдын-тыдын, тыдын…
Нортон вышел из кухни. Бар находился в гостиной. Но он сначала поднялся наверх, в спальню, подошел к тумбочке Мириам, взял бутылку снотворного, открыл ее, вытряхнул на ладонь одну таблетку. Потом спустился вниз, в гостиной приготовил два коктейля: виски с каплей содовой. Раскрошил таблетку между пальцами и высыпал ее в бокал Фрэнка. Она мгновенно растворилась. Он толком не знал, что делает; сработает или нет; и если сработает, то как. Но делал, потому что находился в отчаянном положении. Фрэнк Болджер был порывист и наивен, но популярен. Было что-то в нем такое, что влекло людей: его слушали, ему внимали…
Тыдын-тыдын, тыдын-тыдын, тыдын…
Нортон принес бокалы на кухню, передал один из них Фрэнку и поднял свой:
— Будем здоровы.
— Будем.
Через несколько минут Фрэнк Болджер ушел. Сел в машину. Выехал на шоссе в сторону аэропорта.
Тыдын-тыдын, тыдын-тыдын, тыдын…
По шоссе на север. Через некоторое время — в глазах уже двоилось, они закрывались и засыпали — вошел в резкий поворот, а оттуда навстречу другая…
Тыдын-тыдын, тыдын-тыдын, тыдын…
Нортон открывает глаза.
И столь же внезапно, как появился, поезд исчезает, а он продолжает пялиться на Стренд-роуд поверх шлагбаума.
Теперь уже бессмысленно, безумно.
Он так давно не вспоминал об этом: ни в целом, ни в деталях. Никак.
Шлагбаум поднимается, боль возвращается…
Как просто было бы сейчас смириться, вырубиться, потерять сознание…
Но правая рука и кисть нечеловечески напряжены: они прижимают к шее острую черепушку. И сознание не теряется.
В нескольких футах от него охранник: подпирает стену, пожевывает губешку, подергивает ногой, ждет.
Сначала он лихорадочно передал указания Марка по рации, поднял ее, прислушался и изрек:
— Ждем несколько минут. Две-три. Не больше.
А как насчет того же самого в секундах? Сто восемьдесят.
Целая, блин, вечность.
Прошло уже больше.
Чуть-чуть подальше люди. Стоят и смотрят. Расплываются.
Теперь у него все расплывается перед глазами.
Струйка крови от ног пробирается к лужице, натекшей из разорванного инфузионного мешка, и скоро они смешаются.
Марк обращается к охраннику:
— Скажи, пусть поторопятся.
Теперь болит не только грудь; теперь болят плечо и левая рука.
Он с трудом опускает ручник, с трудом берется за ручку передач. Придурок сзади достал сигналить. Нортон собирается и худо-бедно сдвигается с места — через пути и налево.
Вот он уже на коротком трехполосном участке дороги, откуда до моря рукой подать. Но боль усиливается. Временами она становится невыносимой. Перед глазами лишь слепящий белый свет.
Он снова собирается.
Справа, перед большим серым домом, замечает стоянку. Не включая поворотника и не поворачивая головы, делает резкий и неизящный вираж, паркуется.
Машина сзади опять сигналит и проезжает мимо.
Нортон закрывает глаза. Вздыхает — долго и тревожно.
Джина доходит до конца набережной, разворачивается, идет обратно к башне Мартелло. За ней маячит другая башня — Ричмонд-Плаза. Мерцает в тумане, призрачно поблескивает белыми точками, как будто она лишь мираж. Как будто Джина не знает, что там уже наяривают сварщики: трудятся круглые сутки, ремонтируют.
Она отворачивается. Ей дурно при мысли, что она все это заварила. Как в кошмарном сне, непостижимым и невероятным образом влезла в дела брата и послала ко всем чертям мощный инженерный проект. Ох, лучше бы это было кошмаром.
Она окидывает взглядом залив.
Опускает глаза на часы.
Но это не сон.
Останавливается у скамейки, садится.
В отдалении сигналит машина — несколько нетерпеливых гудков.
Она достает из кармана звезду, держит на ладони, разглядывает.
Миллефьори.
Тысячи цветов. И что она надумала? Жахнуть его по башне тысячью цветов?
Боже мой, сокрушается Джина.
Безнадежно. Безумно.
Всматривается во вздымающуюся мглу моря.
Встает, убирает пресс-папье в карман, шагает обратно к концу набережной, переходит на тротуар, идущий вдоль шоссе.
Нортон открывает глаза, пытается разглядеть, что вокруг.
В нескольких футах от него стоит машина, за нею — еще несколько. Дальше уже идет набережная.
И…
Он подается вперед и всматривается.
И… Джина…
Она от него ярдах в ста, не больше, там, где кончается променад. Шагает в его сторону.
Представьте, что ваш мозг функционирует на такой высокой мощности, о какой вы даже мечтать не могли, высасывая базисные ресурсы вашего интеллекта и энергии. Мозг Эдди Спинолы способен на это, потому что он открыл для себя крошечную белую таблеточку под названием МДТ-48. Это Виагра для мозга, творческий наркотик, меняющий всю его жизнь. Но теперь, когда Эдди легко делает такие суммы денег, о которых прежде и мечтать не мог, он начинает страдать от зловещих побочных эффектов. А когда пытается найти других МДТ-наркоманов, чтобы понять, как можно справиться с этим пристрастием, он узнает страшную правду.
Когда на Youtube появилось прощальное видео Алексея, в котором он объясняется в любви к своей жене на фоне атаки талибов на британскую миссию в Афганистане, никто даже не подозревал о том, что это обыкновенный фотограф, который в попытке не потерять работу принял предложение сделать репортаж о старателях, добывающих изумруд.
Мы — это то, что мы думаем и делаем. Мы в ответе за все свои поступки. Сказка и реальность — две параллели, но иногда граница, разделяющая их, стирается…
Предновогодние деньки для многих — любимое время в году. Улицы и дома сверкают яркими огнями, все торопятся выбрать оригинальные подарки, а в воздухе витает настроение праздника! Признанные мастера криминального жанра Анна и Сергей Литвиновы тоже приготовили для читателей презент — сборник новогодних остросюжетных рассказов. Напряженные интриги и захватывающие дух повороты сюжета никого не оставят равнодушным, ведь под Новый год может случиться невероятное!
Герой этого рассказа возвращается в дом своего детства и находит своих братьев и сестру одичавшими и полубезумными. Почему они стали такими? Кто в этом виновен?
«Елена Мазина уже стояла в дверях, когда мужчина, ставший её очередным любовником, лениво, словно нехотя, спросил: – Мне тебе позвонить? – Нет, лучше я сама дам знать, если захочу тебя вновь увидеть…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.