Корпорация «Коррупция» - [27]

некоторыми штрихами. – За что на него могли покушаться?

Начальник УФСБ задумался, не торопясь с ответом. Извлек из кармана пиджака

пачку сигарет, зажигалку. Прикурил и долго смотрел, как струйка сизого дыма медленно

поднимается к потолку.

– Мешал многим… Сложный был человек. Двумя словами не опишешь. Война,

контузия, затем снова война. Это, знаешь ли, закаляет и держит в тонусе. Решения

принимал молниеносно. Если что не по его, рубил шашкой, не задумываясь. Многих

людей поломал, многим жизнь испортил. Так что желающих с ним поквитаться – пруд

пруди. Очередь – на годы вперед. Но при всем справедливый был, ничего не скажешь. В

ситуации разбирался досконально, каждую мелочь учитывал.

– Имена назвать можешь?

Вечная ухмылка Заура стала циничнее.

– Для начала сходи в кадры краевой администрации, возьми личные дела сотрудников

и начинай по списку. Затем иди в главк МВД и – по тому же алгоритму. От начальства и по

всей иерархии. Чтобы время сэкономить, тех, кто на земле службу несет, трогать, пожалуй,

не стоит. У них у единственных к Штурмину не было претензий. А остальные… Или

хочешь, начни с южноморского УФСБ?

Это несколько меняло нарисованную предыдущими собеседниками картину.

– Ты тоже в очереди за возмездием стоял?

– Нет! – Заур Имранович не кривил душой. – Сложные отношения у нас были, это –

да. Он же когда в край пришел, перетряхнуть силовые структуры решил. Де-юре-то мы

губернатору не подчиняемся – у нас свое руководство. Так Борис Андреевич неоднократно

в Москву летал, спорил, доказывал. Не жаловался, не ябедничал, как может показаться, а

аргументировано излагал свою точку зрения, свое видение ситуации объяснял. Во многом,

кстати, прав был. На него потом многие из местных начальников зубы точили, кому бизнес

прикрыть пришлось. По закону же, находясь на государственной службе, никакой другой

деятельностью заниматься нельзя. А жить-то хорошо давно привыкли! Со временем

притерлись, конечно, но осадочек-то остался.

– А между вами как отношения складывались?

Хаджиев ответил без обиняков, хотя мог бы оскорбиться подозрениями в свой адрес.

– Сталкивались регулярно по многим вопросам, общее решение не всегда находили.

Взгляды разные, методы работы различные. Я – кавказец, он – русский. Разный

темперамент, понимаешь? Но это служба, никуда не денешься. Надо было

взаимодействовать, и мы работали сообща. Край зачистили до основания, заставили всех

соблюдать закон.

– Так уж и заставили? – усомнился Леднев.

– Ну, почти, с учетом местного менталитета, – по-волчьи улыбнулся в ответ Хаджиев

и, посерьезнев, добавил. – По крайней мере, бандиты поняли, что они – бандиты и должны

сидеть по норам и не высовываться, иначе – голова с плеч. Чиновникам и силовикам дали

понять, что их задача – службу нести, а не бизнес крышевать. Людям вселили

уверенность, что можно ходить по улицам и не шарахаться от встречных прохожих.

Впервые за последние лет двадцать власти в крае стали доверять, жители реальную работу

увидели, а не пустые обещания и переливания из пустого в порожнее. И в этом львиная

доля принадлежит Штурмину. Сегодняшнее убийство пробило огромную брешь в системе

обеспечения безопасности края. И отголоски случившегося мы еще долго будем

испытывать на себе. При всей неоднозначности натуры, мужик хороший был. Сильный. –

Заур подавил тяжелый вздох сожаления. – Знаешь… мы же подрались с ним как-то…

– Как?! – не понял Леднев. Он не мог представить себе начальника краевого УФСБ и

советника губернатора, одетых в дорогие костюмы, выясняющих отношения с помощью

кулаков посреди рабочего кабинета.

– Просто. Мы ругались тогда до хрипоты. Борис – сторонник радикальных мер…был.

Я считал, что действовать надо мягче, не переть в дурь, чтобы дров не наломать и людей

лишний раз не злить. Он же фактически всем нам в лицо плюнул, когда для проведения

спецмероприятий спецназ и следователей из столицы притащил. Дал понять, что не уверен

в нашей чистоплотности и церемониться не собирается. Я недовольство свое прямо

высказал, а Штурмин меня тогда едва не обвинил, что я преступников покрываю… но

сдержался. А затем подошел вплотную и сквозь зубы предложил отношения по-мужски

выяснить. На ринге!

– Выяснили?

– Да, – глаза Заура вспыхнули на секунду, озаренные приятными воспоминаниями, -

он хороший боец. Зверь, а не человек. Боли совсем не чувствует… не чувствовал. Но я

его…

Леднев ничего не стал говорить на желание Хаджиева похвалиться победой, только с

сомнением заглянул в глаза, заставив генерала тут же исправиться.

– В общем, ничья у нас вышла… Обоим досталось. Но после боя контакт наладился.

– Мда, – протянул Леднев, не зная, что сказать на признание. Он всегда считал родной

Южноморск цивилизованным европейским городом, но услышав, как два

высокопоставленных руководителя мордуют друг друга, пусть и на ринге, усомнился.

– В него же стреляли не так давно. Еще после того покушения я настойчиво

предлагал ему охрану, – посетовал Заур Имранович, – сейчас понимаю, что должен был

настоять. Но Борис, он же упертый. Считал, что может быть только две точки зрения: одна

его, а другая неправильная. С моим предложением откровенно послал меня по известному