Корпорация Богги - [81]

— Это ты мне рассказываешь? Я ей докладываю по буковкам про все, чем ее драгоценный сыночек занимается в последние дни, выхожу на связь четко по расписанию, а когда я у нее спрашиваю, не поможет ли она мне хотя бы чуточку, чтобы я мог осуществить кое-какие мои планы, так нет — она меня затыкает, и все тут.

— Твои планы?

— Всего три слова: волосы на груди. Я уже сто лет уговариваю его сбрить их.

— Это же просто варварство какое-то! — воскликнул медвежонок, скрестив лапки и как бы пытаясь защитить свою, покрытую искусственным мехом грудку. — Неудивительно, что Эдвина не...

— И что же «Эдвина не...»? — вопросил Дов, переступив порог спальни. Голос его был пугающе лишен эмоций.

— Ой. Обознатушки-перепрятушки, — испуганно изрек призрачный медвежонок. — Сочувствую, Амми. Ну, хотя бы с моей стороны все чисто. Пока!

Видение исчезло в то самое мгновение, когда ладонь Дова накрыла амулет.

— Давай, — велел Дов Амми. — Выкладывай.

— Даже не догадываюсь, что ты имеешь в виду, — отозвался Амми, всеми силами пытаясь разыграть невинность, что ему напрочь не удалось.

— Не догадываешься, само собой. Ну, я не стану гадать, как это ты угодил в унитаз и как тебя смыло. Может быть, тебя не пугает мысль о том, что ты проведешь остаток своей сверхъестественной жизни в канализации. Может быть, ты полагаешь, что Эдвина спасет своего верного маленького шпиона. Может быть, в тебя вмонтировано какое-то возвратное устройство, а может быть, нет, но все сводится к одному: ты думаешь, что тебе повезло, панк несчастный?

— Ай-ай-ай-ай-ай! — заорал Амми так громко, что этим воплем запросто мог перебудить всех постояльцев гостиницы. — Только не это! Все что угодно, только не это. Я расскажу тебе все-все, только, пожалуйста, умоляю тебя, заклинаю, взываю к твоему милосердию, прошу, как друга: прекрати этот жуткий разговор на манер Клинта Иствуда! Простое смертное серебро не в состоянии этого вынести!

Дов осклабился. Он решил, что Клинта Иствуда он разыграл весьма успешно.

— Ладно, — произнес он отрывисто. — Заметано. Колись. Рассказывай то есть.

— Да рассказывать-то особо нечего, ты почти все знаешь, — начал Амми. — Эдвина тайно связалась с Мишкой Тум-Тумом и со мной и попросила нас повнимательнее наблюдать за тобой и за Пиц, чем...

— Повнимательнее наблюдать? — прервал его Дов. — И давно вы за нами шпионите?

— А давно ли у Пиц это плюшевое трепло?

— Сколько я ее помню. Ну а как насчет меня? Ты был частью комплекта офисного оборудования с самого начала, но ведь при таком раскладе за большей частью моей жизни не подглядишь. Если речь идет о домашнем шпионаже, то я от Эдвины ожидал большего.

— Ну, тогда и не переживай так сильно. Тебя не унизили, можно считать. Твоя сестрица привязана к этому медведю, поэтому и было логично поместить внутри него подслушивающее устройство. У тебя же, с другой стороны, нет ничего такого, что ты носишь при себе постоянно, поэтому Эдвина просто-напросто разбросала по всей твоей жизни десятки «жучков». С того момента, когда ты начал свои странствия, следить за тобой с их помощью было бы сложно, поэтому она назначила ответственным меня.

— А ты, скотина, втерся ко мне в доверие. Очень круто, Амми, просто блеск. За одно только это тебя нужно спустить в канализацию.

— Ну ладно тебе, Дов. Ты так не думаешь, — с укором проговорил маленький амулет. — Признаюсь, поначалу все это для меня было только работой, но чем дольше я с тобой путешествовал, тем больше узнавал тебя и тем больше к тебе привязывался. Я знаю: я всего лишь побрякушка, и я не должен ни к чему и ни к кому испытывать чувства, но когда дело доходит до тебя, то я их испытываю, эти чувства.

— Молодец. Складно излагаешь. Если бы у меня была дурная привычка верить в невозможное, тебе бы, пожалуй, почти удалось снова меня обвести вокруг пальца.

— Эй, ну я же знаю, что я чувствую, а что — нет! Только не проси меня объяснять, почем и как это произошло. Я же волшебный, будь оно все неладно! Чары просто-таки сочатся из всех моих пор! Да-да, знаю, нет у меня никаких пор, но, наверное, какие-то из тех заклятий, которые на меня наложила Эдвина, настолько прочно вросли в меня, что меня так скрутило. И у меня появились чувства, хочу я их или нет. Ты мне действительно нравишься, Дов, и мне ужасно стыдно шпионить за тобой, но ради этой работы меня и сотворили. И если ты считаешь, что смоешь меня в канализацию и тебе станет легче, — ну так сделай это. Смой меня, я тебя на это благословляю!

Дов поджал губы, обдумывая страстную речь амулета. Наконец он изрек:

— Не-а. Не буду. Ты только трубу засоришь. — Он повесил цепочку с Амми на шею и добавил: — Можешь остаться, но будет несколько условий.

— К примеру? — осторожно поинтересовался амулет.

— Во-первых, ты позволишь мне наложить на тебя заклятие правды. Под страхом уничтожения.

— О-о-ох...

Лежа на пружинистой подушке волос на груди у Дова, маленький амулет дрожал от волнения. Заклятия правды применялись не для того, чтобы вынуждать или заставлять кого-то говорить только правду. Подлинная их цель заключалась в том, чтобы в тех случаях, когда обработанный таким заклятием субъект или объект врал, ему становилось очень и очень плохо. Эти заклятия были настолько могущественными, что требовали полного согласия и участия того, на кого они накладывались, — ну, что-то вроде «Ты знал, что работа ужасно опасная, когда соглашался на нее».