— Кхм, ошибка? — он вытягивает шею и изображает удивление.
— Да. Ошибка, — Рен озадаченно смотрит на него в упор как на человека, высокий интеллект которого приходится ставить под сомнение. — Исправьте. Мне этот отчет нужен к утру.
— Конечно. Исправлю сию же минуту, — Хакс сдержанно улыбается, нисколько не тревожась, что тот раскусит его неискренность.
Потому что Рену, как всегда, вновь плевать. Лишь заслышав «Конечно», он уткнулся в свой телефон и набрал сообщение. Так, будто Хакс просто испарился, а не вынужден был в тишине сгребать бумаги и проделывать путь до выхода в приемную.
Что ж. Первая его попытка расстроить планы Рена провалилась, но это не повод сдаваться. Он должен придумать нечто более масштабное. Например, расстроить поставки на этажи бумаги для печати.
Нет… Это же и его коснется.
Что бы сделал Сноук на его месте?
Он заходит в лифт, и телефон издает сигнал.
Трясущейся рукой Хакс вынимает его, молясь, чтобы это не оказалось информационным сообщением или какой-нибудь ерундой, отправленной Фазмой.
Это Роуз.
Он задерживает дыхание, пока открывает его.
«Собери мои вещи и оставь завтра у вахтера в офисе».
Ну вот и все.
Это конец.
Хакс скрупулезно все перепроверяет в программе. Затем вносит необходимые изменения.
Если он ничего не упустил (что маловероятно), скоро Рена ждут тяжелые времена.
Эта мысль не приносит ему радости — ничто теперь не приносит ее — но, по крайней мере, он испытывает мрачное удовлетворение.
Хакс откатывается на стуле подальше от монитора и потирает уставшие глаза. Черт возьми, оно того стоило. И ничто не укажет на него.
В дверь трижды стучатся, после чего на пороге появляется высокая фигура Фазмы.
Вид у нее довольный, словно есть повод зацепиться языком. Хоть она и неулыбчива, как всегда.
— Наслаждаешься? — она бросает взгляд на свободную от Реновского стола часть кабинета.
— Ага, — безрадостно отвечает Хакс.
Прошло четыре дня.
Четыре дня с тех пор, как он смиренно передал вахтеру на первом этаже увесистую коробку с вещами Роуз (которые он, кстати, накануне перестирал и аккуратно уложил) и не получил от нее ни ответа ни привета.
Четыре дня, которые, сидя на работе, он тратил на беспрестанное проигрывание в голове одной и той же схемы:
«Мне плевать».
«Я сильный, самодостаточный мужчина».
«Мне не нужны никакие отношения».
«Возможно, я все-таки скучаю…»
«Нет, я загибаюсь от тоски».
«Я умру одиноким».
«Роуз, Роуз, Роуз…»
Дома же все становится намного хуже.
Он проводит много времени за уборкой, чтобы, как он теперь понимает, унять тревогу и создать иллюзию контроля над ситуацией.
Это и впрямь успокаивает, но недостаточно. Тем более его квартира не такая уж и большая, а сам он крайне чистоплотен, так что это не занимает его дольше, чем на час-полтора.
Единственное, к чему Хакс не прикасается, — это оставшиеся после нее волосы в сливном отверстии в ванной.
Иногда он подолгу глядит на то, что при иных обстоятельствах вызвало бы у него ужас, панику и отвращение. Теперь же это почти мило. Овеянное грустью напоминание о том, что делало его жизнь такой полной и удивительной.
А вчера…
Вчера по дороге домой Хакс замер у киоска с уличной едой.
Оттуда тянуло запахами: чем-то жирным, шкварчащим на жарочной поверхности, притягательно аппетитным…
Он жадно сглотнул и побрел домой, представляя себе Роуз, непременно не отказавшуюся бы от подобной гадости: с каким бы смаком она поедала этот дразнящий своим ароматом всех встречных пешеходов сверток хлеба, мяса, жира и приправ.
Этот отвратительный, будоражащий образ преследовал его до дома и даже там не давал покоя.
Поэтому, выгнав Милли из спальни, он стыдливо помастурбировал на него, и только тогда ему стало легче.
— Как дела? — спрашивает Фазма.
Хакс неопределенно пожимает плечами, не желая делиться с ней чем-то личным.
— Пс. Хочешь поржать? — вот и истинная причина ее появления здесь.
— Давай, — вяло соглашается он. Может, она отвлечет его ненадолго?
— Смотри.
Она наклоняется к нему, держа в руке телефон с открытой перепиской.
— Какой-то вафел пишет.
Хакс начинает читать.
Незнакомый номер:
Фазма:
Незнакомый номер:
«Хочишь познакомится с настаящим мужчиной?»
Фазма:
«Дай знать, когда такого встретишь».
Незнакомый номер:
«Я гарячий как Бетельгейзе».
Фазма:
«Я тебя в чс не кидаю, только потому, что ржу как лошадь».
Незнакомый номер:
«Магу стать твоим жеребцом».
Фазма:
«Лооол. Спорим, это я могла бы стать твоим?»
— Хм, — Хакс безучастно комментирует прочитанное и еще раз прокручивает переписку. — Так ты кинула его в чс?
— Шутишь? Я ж буду скучать. А у тебя что?
Хаксу даже неловко, но у него ничего.
— Как там Рен? Достает?
Фазма пытается раскрутить хоть эту тему, но Рен — не старик Сноук, дававший им столько пищи для разговоров. Мысли не за что зацепиться, когда речь идет об их новом, таком непроницаемом и замкнутом руководителе.
А тему с его творчеством они давно уже перетерли.
Хакс кивает, но сказать ему нечего.
— Такой ты тоскливый, — грубовато замечает она, прежде чем выйти.
Верно, тоскливый.
Он возвращается к работе и к своей меланхолии.
* * *
— Наша презентация произвела эффект разорвавшейся бомбы!
