Корпократия. Как генеральные директора прибирают к рукам миллионы долларов - [5]

ГЛАВА ПЕРВАЯ АУДИЕНЦИЯ У ИМПЕРАТОРА

28 мая 2003 года

Часовая стрелка приближалась к девяти, но было уже жарковато, когда я подъехал к зданию Симфонического центра имени Мортона Мейерсона, расположенному в северной части делового центра Далласа. За последние четырнадцать лет в Центре Мейерсона прошло бесчисленное количество репетиций, спектаклей, концертов, банкетов и даже киносъемок. Сегодня зрителей ждало представление другого рода — корпоративный спектакль под названием «Ежегодное собрание акционеров ExxonMobil».

Накануне восемь гринписовцев бегали вокруг штаб-квартиры Exxon в Ирвинге, штат Техас, вырядившись в костюмы тигров, — намек на знаменитый символ компании. Похоже, что сегодня ожидали гораздо больше протестующих, потому что перед входом в Центр Мейерсона стояли переносные ограждения и полицейские. На деле пришло только несколько десятков демонстрантов.

Акционеров тоже было негусто, может, около двухсот — ничтожно малая часть тех сотен тысяч человек во всем мире, что владели акциями компании лично или через инвестиционные фонды. Не то чтобы ExxonMobil была второстепенной компанией. В последние годы она стала крупнейшей корпорацией в мире: в 2007–2008 годах ее рыночная капитализация составляла около полутриллиона долларов — больше, чем государственный бюджет Франции.

И нельзя сказать, чтобы на собрании нечего было обсуждать. Exxon в чем только не обвиняли — от нанесения ущерба природе и дискриминации сотрудников, принадлежащих к сексуальным меньшинствам, до поддержки иностранных правительств в борьбе с сепаратистами, контролировавшими богатые нефтью районы. Вчерашние гринписовцы были только верхушкой айсберга. Многие считали, что с точки зрения социальной ответственности Exxon — одна из худших компаний в мире, и, похоже, ее это абсолютно не волновало.

Когда в 1989 году принадлежавший корпорации супертанкер Exxon Valdez сел на мель у побережья Аляски, из-за чего в воду вылилось 37 тысяч тонн нефти, тогдашний генеральный директор Лоуренс Роул вошел в историю, заявив прессе: он, мол, «слишком занят», чтобы приехать на место катастрофы. Но нынешний глава Exxon Ли Реймонд делал не меньше, чтобы раздуть пламя ненависти к корпорации. Его ставшее притчей во языцех нежелание признавать глобальное изменение климата, Киотские соглашения и альтернативы ископаемым видам топлива беспокоили не только радикальных экологов, но и акционеров самой Exxon. Позиция Реймонда поставила его компанию особняком, в то время как другие нефтяные гиганты начали поддерживать разработки в области возобновляемых источников энергии. Например, возглавляемая лордом Джоном Брауном британская ВР даже придумала альтернативную традиционной (British Petroleum) расшифровку своего названия — Beyond Petroleum («Не только нефть»).

Не все шло гладко и в самой Exxon. К финансовому руководству Реймонда ни у кого претензий не было. Валовая операционная прибыль в 2002 году составила приличные 35 миллиардов долларов. Год 2003-й обещал быть еще лучше, и будущее казалось безоблачным. В декабре 2005-го журнал Economist напишет: «Реймонд может претендовать на звание самого успешного руководителя нефтяной компании со времен Рокфеллера». Вопрос был в том, действительно ли глава публичной компании заслуживает вознаграждения, которому позавидовал бы сам ненасытный Джон Рокфеллер?

В 2003 году, по данным Forbes, Реймонд получил 23 миллиона долларов; это был один из самых высоких показателей среди топ-менеджеров — руководителей компаний из списка Fortune 500[4]. Стоит признать, что даже такая астрономическая цифра соответствовала взрывному росту вознаграждений топ-менеджеров в 1980-х и 1990-х годах. Хотя многие акционеры за тот же период изрядно улучшили свое материальное положение, рост доходов руководителей компаний намного (приблизительно в два раза) обогнал рост индекса S&P 500.

Конечно, если посмотреть на звезд шоу-бизнеса и профессиональных спортсменов, то можно даже сказать, что Реймонду и его коллегам недоплачивали. Вечером того же дня, когда проходило собрание акционеров Exxon, в Арлингтоне, в 28 километрах от Далласа, шорт-стоп[5] Алекс Родригес и его Texas Rangers проиграли команде Tampa Bay Devil Rays со счетом 6:4. Всего в том сезоне Texas Rangers проиграли 91 игру, и тем не менее Эй-Род, как его называют, в том же году подписал с New York Yankees самый крупный контракт в истории профессионального бейсбола — 252 миллиона долларов на десять лет, то есть в пересчете на год выходило немногим больше, чем получил Ли Реймонд в 2003 году. А ведь Реймонд, по крайней мере, мог предъявить недовольным рекордную операционную прибыль.

И все же, если бы владельцы всех 6,7 миллиарда обращающихся акций Exxon получили право проголосовать по вопросу компенсационного пакета Реймонда в 23 миллиона долларов, многие захотели бы передать управление какому-нибудь квалифицированному специалисту, что согласился бы на скромные 5-10 миллионов за привилегию руководить компанией. Этот вопрос следовало обсудить, по крайней мере, так считали многие из нас. Второй предмет моего давнего спора с компанией касался того, кто должен занимать пост председателя совета директоров и генерального директора. Реймонд занимал обе эти должности — это все равно как если бы президент Соединенных Штатов одновременно служил бы председателем Верховного суда. Может, Алекс Родригес и зарабатывал чуток побольше, чем Реймонд в 2003 году, но по крайней мере он не мог сам назначать себе зарплату и бонусы, чем успешно занимался Реймонд.