Коровка, коровка, дай молочка - [52]

— Скажи, ради Бога, что происходит?

Анфиса протиснулась боком возле Галины Максимовны и пошла себе дальше, пританцовывая и напевая:

— Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь…

Повернувшись к Галине Максимовне, дурашливо наклонилась и высунула язык.

— Детский сад, честное слово, — проговорила Галина Максимовна. — Я вам что, девочка? Устроили со мной игру в кошки-мышки.

Анфиса рассмеялась.

— Я ж тебе вчера сказала, что приходил дед Мороз. Чего тебе ещё надо?

— Какой дед Мороз? Что ты глупости-то городишь?

— Самый обыкновенный дед Мороз. — Анфиса опять покраснела, вспомнив этого деда, и Галина Максимовна почувствовала, что дед Мороз-то судя по всему, как раз необыкновенный, а какой-то особенный.

— Мужчина, что ли?

— Уж коли дед Мороз, значит мужчина.

— Кто он?

— А подумай. — И пошла дальше, пританцовывая и напевая старую лирическую песенку: «Сорвала я цветок полевой…»

Галина Максимовна обозлилась.

— Да пошли вы все к чёрту! — сказала она в сердцах.

8

Галина Максимовна пошла по магазинам. Сначала хотела купить печатку хозяйственного мыла и вошла в промтоварный магазин. Магазин был большой, на два продавца и возле прилавков толпилось несколько женщин. Все замерли, когда Галина Максимовна переступила порог и вошла в зал. Её появление на людях произвело эффект во сто крат более сильный, чем в тот день, когда она после посещения дочерьми продавщицы Ольги Мартыновой шла по улице и все глазели на неё. Правда, тогда глазели все от мала до велика, а теперь столбняк при виде её хватил только взрослых, но такого она не то что не ожидала, представить не могла ни наяву, ни в кошмарном сне. На её приветствие не все и ответили. Язык кое у кого отнялся. Галина Максимовна сделала вполне резонный вывод, что о. ночных посещениях фермы таинственным человеком стало известно всему селу. Но она никак не могла взять в толк, почему такой эффект. Что тут особенного? И, разозлившись ещё более, сунула мыло в сумку и вышла из магазина. В продовольственный не пошла, хотя надо было купить хлеба. В продовольственном обычно полно народу. Пошла в правление колхоза — удостовериться — везде ли будет такая реакция при её появлении на людях.

Впереди виднелся одноэтажный длинный дом, в котором размещалась контора правления колхоза, и Галина Максимовна остановилась и в нерешительности поглядывала на стенды, украшающие фасад конторы. Если колхозники встретят её также как деревенские бабы в магазине, то на душе будет совсем скверно. Но через несколько дней зарплата, и все равно идти. Так уж лучше сразу огорошить всех, кто там предрасположен к столбняку, а потом в день получки всё-таки будет хоть какая-нибудь разрядка. Меньше испортят настроение в радостный день. И Галина Максимовна пошла дальше, имея хороший повод: одна из её подопечных коров где-то наступила на острый предмет и захромала. Нужен ветеринар. Бригадиру в связи с катавасией забыла сказать, а теперь очень кстати вспомнила об этом.

В конторе было людно. Зимой, когда колхозникам делать особенно нечего, они любят собираться здесь, дымить табаком и вести неторопливые разговоры. Для них это место — нечто вроде дневного бесплатного клуба. Одни приходят, другие уходят, все обмениваются новостями, угощают друг друга сигаретами, — время идёт. В конторе были одни мужики. Накурили так, что хоть топор вешай. Столбняк никого из них не хватил и даже разговоры не прекратились, когда вошла Галина Максимовна, но все они лукаво переглянулись между собой, и она это заметила. Спросила ветеринара. Сказали, что не видели.

Галина Максимовна прошла дальше и остановилась возле двери председателя. Спросить про ветеринара можно и у него. Председатель колхоза Кузьма Терентьевич Олейников весьма уравновешенный человек. Никто так не владеет собой как он. Он тоже наверняка все знает — второй день идёт свистопляска. Галина Максимовна была уверена, что уж он-то ничем не выдаст себя и своим спокойствием хоть немного просветлит её душу. Она решила войти к нему в кабинет и тихонько постучала.

— Войдите.

Галина Максимовна открыла дверь и увидела в кабинете двоих — председателя и зоотехника, и сердце у неё ёкнуло, потому что не ожидала увидеть их вместе и не хотела в такой ситуации иметь дело с обоими.

— Заходите смелее, — сказал Олейников и, как показалось Галине Максимовне, слегка улыбнулся. — Что вы в дверях застряли? Проходите.

Шитиков сидел за столом напротив председателя и, обернувшись, смотрел на Галину Максимовну во все глаза.

Галина Максимовна сделала несколько робких шагов и сказала:

— Я ветеринара ищу. Корова что-то захромала. Наверно на гвоздь наступила или порезалась чем.

— Хорошо, — сказал Олейников. — Я сегодня же его пошлю.

— Да, — сказала Галина Максимовна. — Надо сегодня же. А то получается, что и доярка хромая, и коровы хромые. Горе, а не группа.

— Ну, не прибедняйтесь, — с улыбкой произнёс председатель. — Нам хорошо известна обстановка в вашей группе.

Шитиков осклабился и стал чесать в затылке. Чувствуя, что сболтнул лишнее, Олейников тоже смутился.

— Извините, — сказал он и слегка порозовел.

У Галины Максимовны сердце аж зашлось от этих слов и ещё более красноречивых жестов. Нечего сказать, просветлили душу! Галина Максимовна поспешно раскланялась и вышла из кабинета.