Короткое счастье на всю жизнь - [29]
Перерыв между концертами минут десять, не больше. Мы снова одни. По просьбе Володи к нам никого не пускают. Володя кормит меня, сам съедает несколько ломтиков колбасы, оставляя хлеб, прихлебывает кофе и поет мне одной то, что не может петь со сцены.
Второй и третий концерты я слушаю за кулисами, где мне поставили стул. Володя поет другие песни, почти не повторяясь, и ставит микрофоны так, чтобы мне было лучше видно. — «Тебе удобно?» — Я плачу, не пряча слез.
Растаял последний аккорд, отшумели аплодисменты. Охапки цветов не вмещаются в руках, но Володя собирает все до единого, бережно поднимая даже оброненный цветок. Наверное, это примета или потребность благодарной души. На «Волге» нас довозят до Таганки, пересаживаемся в Володину машину и едем на Малую Грузинскую. Володя готовит мне кофе и ванну и оставляет одну. Сегодня свадьба Беллы Ахмадулиной. Он должен поздравить. Я едва успеваю расставить цветы, собрав вложенные в них записки, как Володя возвращается. Сыгран «Гамлет», отпето три сольных концерта, далеко за полночь. «Я тебя люблю», — сказала я. «Я тебя всегда помню», — сказал Володя.
Кажется, через день я смотрела «Вишневый сад». Лопахин совсем не Гамлет, но Лопахин-Володя так же пугающе одинок, не понят, не любим. И какой он жесткий в финале — мороз по коже. После спектакля Володя отвозит меня в Жуковку. С нами Сева Абдулов — «Изуль, ты помнишь Севу?» — Я не помню. Он сидит сзади так тихо, будто его и вовсе нет. Мы зависаем в скорости, как в самолете, только проносятся назад чужие машины. «Остановись, мгновенье!»
На этой же неделе шестидесятилетие Семена Владимировича.
Ты улетал на два дня. Застолье уже началось, когда появился ты.
Володя в черной лайковой куртке, нездешне французский, великолепный. Я метнулась на кухню, следом Володя. Я сказала: «Ты ужасно похож на черного таракана». Больше я ничего не успела сказать — мы целовались. В дверях стоял Семен Владимирович.
Потом мы ели почему-то из одной тарелки и тихо смеялись. А еще потом ты ушел на спектакль. Я уехала в Белгород на гастроли.
У Володи было много планов. Душа моя была спокойна. Мне снова танцевалось, и мир был молодым и прекрасным.
Летом 1981 года, перепутав улицы и переулки, я бежала к Эрмитажу. Там ждали мальчики, Акимов Володя и Аркаша Свидерский, друзья Володиного детства и нашей юности.
Конечно же Эрмитаж — постоянное место встреч; там бродит память, туда страшно шагнуть одной. Нас трое. Нас недолго смущают перемены. Мы снова молоды, нам хорошо, сейчас подойдет Володя и скажет: «Это я!»
«Где наши письма?» Нина Максимовна отводит глаза. Не слышит. И только однажды, незадолго до смерти, она сказала: «Мы их сожгли. Там было еще старое Гисино пальто».
____
Уже почти полвека прошло, как мы встретились, и больше двадцати лет, как тебя не стало. Но ни время, ни расстояние, ни смерть не отдаляют тебя. Все так же явственно ощущаю я твое живое присутствие.
Сначала меня уговаривали, потом я сама захотела попытаться доверить бумаге мое, а значит, и твое прошлое. Я люблю тебя.
Волк! А ты в это время жил в Германии с папой и Евгенией Степановной. Как часто, с какой нежностью она вспоминала это счастливое время: и как ты трюкачил на велосипеде, и как вы с мальчишками взрывали патроны в костре и чуть не погибли, и как ты уговорил ее купить высокие напольные часы с густым сладким боем. Потом они отбивали время на Большом Каретном, на Кировской…
И ты не был тогда Волком, ты был Вовочкой.
А ты, Володечка, уже вернулся из Германии и жил на Большом Каретном. В вашей мальчишеской компании еще не было девочек. Вы торчали в Эрмитаже, и, кажется, ты уже занимался в драмкружке у В. Н. Богомолова.
Очень неприкаянно было мне в Москве, Володечка.
Володя! Почему так нежно вспоминается собственная дурь?.. Господи, да просто потому, что тогда, в юной жизни рядом с тобой можно было дурачиться, капризничать, творить черт-те что — и чувствовать себя прекрасной, любимой, защищенной.
Володя, как с тобой замечательно было смеяться! Как легко!
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ольга Алексеевна Мочалова (1898–1978) — поэтесса, чьи стихи в советское время почти не печатались. М. И. Цветаева, имея в виду это обстоятельство, говорила о ней: «Вы — большой поэт… Но Вы — поэт без второго рождения, а оно должно быть».Воспоминания О. А. Мочаловой привлекают обилием громких литературных имен, среди которых Н. Гумилев и Вяч. Иванов, В. Брюсов и К. Бальмонт, А. Блок и А. Белый, А. Ахматова и М. Цветаева. И хотя записки — лишь «картинки, штрихи, реплики», которые сохранила память автора, они по-новому освещают и оживляют образы поэтических знаменитостей.Предлагаемая книга нетрадиционна по форме: кроме личных впечатлений о событиях, свидетельницей которых была поэтесса, в ней звучат многочисленные голоса ее современников — высказывания разных лиц о поэтах, собранные автором.Книга иллюстрирована редкими фотографиями из фондов РГАЛИ.
Граф Е. Ф. Комаровский в своих «Записках» по сути повествует не только о своей жизни и жизни своего семейства. Его происхождение, положение при дворе сделали возможным не только наблюдать жизнь Российской империи в ее сложные времена, но и стать участником многих исторических событий. Именно поэтому «Записки» представляют интерес для всех, кто с научными целями или как любитель изучает историю России.