Короткий роман накануне дефолта - [20]

на лося или кабана где-нибудь в конце октября. В общем, обед прошёл, как

выражались в подобных случаях советские журналисты, «в дружеской и

непринуждённой обстановке» .

Ровно в два часа они закончили. Аникин отметил, что ни за обед, ни за

кофе с Лизой, ни за «Реми» официанты счетов не подали. «Эх, Севушка!» – с

усмешкой вздохнул он про себя.

У гардероба их встретил телохранитель Крытова – детина в большей

степени широкая, нежели высокая, – а на загазованном воздухе –

разрываемое взвизгиванием, всхрипыванием и взлязгиванием неумолкающее

гудение Ленинского проспекта и Калужской площади. Аникин и Крытов

быстро распрощались с Купавиным («Созвонимся», - только и успел

пролепетать тот на ухо Аникину, сделав ударение на второе «о») и

направились к тёмно-серому шестисотому «мерседесу», припаркованному

напротив крыльца ресторана. Номера у автомобиля были немосковские.

- К гостинице «Россия», к западной стороне, - сказал Крытов, как только

телохранитель занял своё место рядом с водителем.

Ехали они молча. Крытов, включив подсветку, просматривал какие-то

бумаги, а Аникин, расслабившись, меланхолично взирал на город. Сознание

его почти не работало – он отдыхал. Только картинка перед глазами и

приятное ощущение комфорта. В автомобиле такого класса ощущаешь себя, как в маленькой уютной квартирке, которая, словно на воздушной подушке, бесшумно и мягко перелетает от светофора к светофору в нужном тебе

направлении. Городская же суматоха за толстыми тонированными окнами

воспринимается, будто из четвёртого измерения.

На Большой Якиманке как всегда был «вечный якиманский праздник»: почти никогда не рассасывающаяся в будни пробка от Калужской площади

до пересечения с Большой Полянкой. «Квартира на колёсах» погрузилась в

продвигающийся короткими рывками поток.

Вокруг теперь были только железные бока и запылённые стёкла, за

которыми одни водители хмурились и шептали проклятия, а другие впадали

в транс, глядя внутрь себя. Бездумно рассматривать стало нечего, и сознание

Аникина проснулось: «Слава Богу, что пробка на Якиманке на своём месте –

есть хоть время дух перевести. Господи, ещё два часа назад я был абсолютно

свободен и предоставлен сам себе, а теперь меня как зафрахтованную лошадь

везут на пашню, и всё у меня теперь расписано на год вперёд по каким-то

неведомым мне пока пунктам уже существующего бизнес-плана. И всё-таки

это хорошо! Всё случилось как раз вовремя – можно опять на какое-то время

забыть о деньгах. Эх, как хорошо было бы забыть о них навсегда! Интересно, что же на этот раз мне приготовила судьба? – Аникин глянул на Крытова, тот

продолжал изучать бумаги. – А он и правда оказался не глуп и цены знает. А

с тайной пассией его я, надеюсь, как-нибудь да полажу – раз платят такие

бабки, значит, действительно заинтересованы в результате. Лямур-лямуром, а баловаться какой-нибудь ерундой, когда только консультант обходится в

сто двадцать тысяч в год без бонусов, думаю, он ей не позволит, да и не

дурак он, чтобы доверять такое дорогое дело идиотке-профурсетке. Нет, тут

что-то явно крупное и серьёзное, с размахом. Хотя, чего только не бывает, когда в деле появляется женщина. М-да, загадка».

Далее ему вспомнилось, как он консультировал любовницу одного очень

богатого бизнесмена, старого знакомого, который на тот момент для

обеспечения своих деловых интересов временно занимал весьма

значительный пост в Белом доме на Краснопресненской набережной. Дама та

тоже вздумала реализовать себя как личность. Надо было помочь

организовать ей сеть дневных клубов для жён и детей состоятельных мужей.

Натурой она оказалась своенравной и вспыльчивой, с завышенной

самооценкой, произрастающей из выдающихся внешних данных и

неотразимой сексуальности («Уж что было, то было!» – усмехнулся Аникин), слушать ничего не хотела и в результате истратила за два месяца то, что ей

было выделено любовником на целый год до выхода проекта на

самоокупаемость. Потом она, естественно, попыталась всё свалить на

Аникина, мол, насоветовал, бездарь! Слава Богу, покровитель её был тоже не

дурак и давно знал Илью Ивановича, поскольку учился с ним ещё в

аспирантуре. Какое-то время они даже вместе проводили игры. Так что

разбираться в буйных претензиях своей пассии к консультанту он не стал, а

просто дал ей ещё денег. Через месяц она позвонила Аникину, извинилась и

попросила продолжить работать с её проектом. Когда Илья Иванович вновь

явился к ней, от второй суммы почти ничего не осталось – женщина эта, обуреваемая благородностью своей миссии, совершенно была неспособна

вести дела с выгодой. Посоветовать на тот момент Аникин мог уже только

одно – быстро разрекламировать и продать созданную сеть, которая вот-вот

должна была обанкротиться. Нет, всё, конечно, было поправимо, но не с

такой директрисой. Как ни странно, бестолковая бизнесменша даже не