Короткие истории об интересных случаях из жизни Андрея Тропилло рассказанные им самим - [27]

ГОРОД ЗОЛОТОЙ

Алексей Хвостенко

Однажды Аквариум впервые пригласили выступить на ленинградское радио — сам главный редактор Вячеслав Соловьёв. Боря спел «Город золотой», и ничтоже сумняшеся сказал, что это его слова и музыка. Но когда мне, как директору группы пришлось подписывать рапортичку, я увидел авторство БГ и сказал Соловьёву, что это неправда и что текст Анри Волхонского, а музыка Хвостенко.

Анри Волхонский

Есть ещё музыкальная композиция лютниста Любимова, ближе к которой и сыграл БГ «свою» песню. Но дело всё в том, что передать в эфир эту песню под авторством Хвостенко было нельзя — пассажир эмигрировал из Советского союза, и упоминание его имени было под запретом. То же самое и с Волхонским. А песня-то хорошая, и так она и вышла впервые в эфир, за авторством Бориса. Хотя я, разумеется, до Бориса слышал этот номер в исполнении других несколько раз.

За десять лет до него «Город золотой» исполняли Татьяна и Сергей Никитины. Редактор Соловьёв по моей просьбе поднял рапортички и узнал, что Никитины объявляли автором одного Хвостенко. Понятно почему: в то время Волхонский уже уехал, а Хвост еще жил в Москве. И потом, транслируя эту песню много раз, ленинградское радио объявляло автором Бориса, потому что именно так было записано в фондах. И Борис в этом не виноват: если бы мы тогда не подписали авторство за ним, песня вообще могла не появиться в советском радиоэфире.

АНАЛОГ

Аналоговая запись на высокой скорости звучит ничуть не хуже, чем цифровая, но она имеет другие свойства. При записи на плёнку происходят трансформационные искажения. Особенно это было слышно, когда писали на шестимиллиметровую ленту классику в Филармонии. Прихожу к Цесу, слушаем прямой сигнал и записанный, прямо с головки — так вот записанный заметно лучше звучит, чем прямой. Лучше, а не хуже. Только касается это лишь оригинала. Первая копия на 38 звучит уже примерно так же как прямой сигнал зала.

Почему это происходит? При записи на ленту, благодаря трансформационным искажениям звуки как бы цепляются друг за дружку, а в цифре этого не происходит. У этих искажений нет седьмой гармоники, например, пагубной для человеческого слуха. В пианино удар молоточком идёт в одну седьмую струны. Почему они наклонены? Были сначала прямострунные рояли и арпсихорды, но у них звук как в гуслях или в колоколе. Струны стоят ровно, но молоточки нельзя поставить с наклоном. Вот и получалось, что один молоточек бьёт в седьмую, другой в семь с половиной, поэтому все струны выдавали разные гармоники.

Амплитуды аналогового и цифрового сигнала

Седьмая гармоника абсолютно диссонирующая, она ни с чем не вяжется. Поэтому люди за пятьдесят лет до эпохи Баха придумали ставить струны наискось, чтобы каждый молоточек бил строго в одну седьмую струны, чтобы обогатить звучание полезными гармониками, а вредные не извлекать. Примерно так «работают» транформационные искажения при записи на ленту — они обогащают звук полезными гармониками. Причем, наибольший эффект достигается при записи на 38. Запись на 76 не даёт такого эффекта вообще — она более близка к цифровому звучанию. 19 слишком шумит.

Мы с Цесом писали Бетховена для Германии, и удивлялись, что при записи на 38 все скрипки сразу звучат, как Страдивари. На цифре таких симуляторов нет. Есть люди, которые предлагают свои «услуги по обогащению цифры аналогом». Принимают цифровой файл, записывают его на 38, цифруют и возвращают обратно дескать файл прошёл обработку. Ничего, в плане хороших гармоник, это не даст. И современный процесс оцифровки убивает аналоговую запись на корню, потому что не точно это делает. Первые оцифровщики были честные: мерили ровно 48000 раз в секунду, а теперь они меряют контрольную точку и фиксируют изменения. Хороший современный оцифровщик стоит около ста тысяч долларов.