Короткие истории об интересных случаях из жизни Андрея Тропилло рассказанные им самим - [12]

Людям сто грамм в день, в то время, как ежедневно для генералитета даже в самые трудные дни войны питерский пивной завод варил сто литров пива в день. А нам говорили про Бадаевские склады какие то. Случайно купил толстую книжку 20 лет назад, называется «Архивные документы по Ленинградской Блокаде» — там всё это написано. В девяностых печатали всё что ни попадя, и вот случайно опубликовали секретные, в бывшем, документы. Не какие-то там идиотские измышления наших великих писателей, где детские ножки в студне, а настоящие задокументированные свидетельства. Они страшнее в сто раз… «Блокадная книга» отдыхает. Книжек много написано — но все одна другой хуже, по сравнению с тем, что мне рассказывали мои родители.

Артобстрел Невского проспекта в 1942 году

Отец был начальником службы земного сопровождения самолётов в Ленинграде. Обеспечивал влёт самолётов сюда и вылет отсюда. По ночам специальные прожекторы особым образом указывали зенитчикам, где наши самолёты, а где чужие. Ведь в начале войны не было раций ни на самолётах, ни на танках. Чтобы указать самолётам кого бомбить и куда лететь, на аэродромах выкладывали светящиеся элементы карт. Для этого отец снял с Невского проспекта всю неоновую рекламу, и из этих трубок они делали новые знаки для самолётов, за что папа получил орден Красной Звезды.

За чтением. Сергей Филиппов и Антонина Голубева

Дед, её муж, до Первой мировой был учителем гимназии, преподавал математику и скрипку. Его скрипка до сих пор хранится в Москве у родственников. Был старым большевиком с 1915 года. Он похоронен в Москве в 1959 году — сожжен, ведь в то время собирались сжигать только самых хороших людей — стахановцев, например. Урна с его прахом хранится в Донском монастыре в пантеоне старых большевиков. Его звали Андрей Осипович Тропилло, и я был назван родителями в его честь. Если ему что не нравилось, он говорил: — «Это безмозглость!».

Как правильно писал товарищ Платонов: нет ничего более выгодного, коммерчески интересного и авантюрного, чем революция. И дед решил стать «красным профессором», потому что революция даёт максимальные возможности. Для этого он погрузил детей на тележку и перевёз из Белоруссии в Саратов через линию фронта. Как ни странно, во время Первой мировой войны гражданских пропускали через фронт в обоих направлениях. Моего папу с братиком оставил в Первом детском доме Саратова. Пришёл он в Москву и стал унтер-офицером. «Красным профессором» он не стал, но практически все материалы по созданию высшей школы в Советском Союзе собрал именно он. Потом по глупости отдал всё начальникам, которые это опубликовали под своим именем и стали академиками, написав в конце благодарность Андрею Осиповичу Тропилло.

ЛЕНИНГРАДСКОЕ ДЕЛО

Ленинградское дело — очень известная история, которую мало кто помнит. Есть у нас на Соляном переулке, 9 музей обороны и блокады Ленинграда. В 1947 году его закрыли. Уничтожили музей за антисоветскую деятельность, как ни странно. За правду. Ведь Ленинград в 1941 м был предоставлен самому себе, и советское правительство попросту бросило Ленинград на съедение немцам, оставив город без еды, тепла. У меня дедушка умер от голода 14 января 1942 года, и все мои родственники пережили блокаду. Поняв, что за время блокады в Ленинграде появилось некоторое свободомыслие, сдедственные органы возбудили уголовное дело о подготовке государственного переворота, обнаружив в хозяйстве музея целый арсенал оружия. Тогда музею принадлежал практически весь Соляной переулок, где находится сейчас Академия Штиглица, а раньше было Мухинское училище.

Академия Штиглица в Соляном переулке

Там было много помещений, в которых нашли автоматы, гранатомёты с расходными материалами, винтовки и пушки. Когда туда пришло НКВД в 1947 м вместе с Берией и Ждановым, то обнаружилось, что оружие хранится не с просверленными стволами, а наоборот: весь арсенал бережно хранится промасленный, в полной боевой готовности. Когда это вскрылось, музей закрыли и расстреляли несколько человек, включая секретаря партийной организации Кузнецова.

КИРОВ

Моя бабушка-Барабулька во время блокады была главным редактором журнала «Звезда». Печатала там самые известные и довольно левые произведения Зощенко, она же печатала первые произведения Ольги Бергольц. Питерская поэтесса, к двери дома которой потом было не подойти: в старости она уже сильно пила и писалась прям под себя. У мужчин ведь две мышцы, прикрывающих мочеточник, а у женщины эта мышца только одна. Бабушку звали Антонина Георгиевна Голубева, она была писательницей, незаконнорожденной дочерью поэта Фёдора Сологуба; написала книжку про Кирова «Мальчик из Уржума», которая вошла в учебники 6 класса и была переведена на 96 языков.

Обложка книги «Мальчик из Уржума»

Книга развенчивала расхожий в народе слух, будто бы сам Сталин Кирова устранил, потому что на самом деле вождь очень нежно относился к Кирову и любил его по-настоящему и убить его никак не мог. А убил его тот самый Николаев, за что и был расстрелян НКВД. Когда Кирова убили, партийцы пришли к нему домой. У него было два больших американских холодильника, а под его кроватью нашли целую гору женских трусиков. Он снимал их с юных нимфеток и бросал за кровать себе в коллекцию. Бабник был ещё тот, но на жене Николаева он споткнулся конкретно. Знаете, почему театр называли Кировским — потому что он там всех балерин переёб. Настоящее имя его Сергей Костриков, а Уржум — это река, приток Волги.