Короткая рокировка - [46]

Приоткрыв глаза, юноша увидел Снейпа, склонившегося над ним, свет мешал сосредоточиться и Гарри подумал, что это уже навязчивая идея: еще немного, и он сам попросится в подземелья… В этот момент губы ощутили прохладу стекла, в рот потекла кислая жидкость с сильным ароматом Аира, и он, едва не задохнувшись, поднял голову, глотая зелье.

- Дурак, - на редкость безразлично констатировал Снейп, - еще немного и вы, мистер Поттер, оказались бы под завалом, а ваши останки превратились бы в пепел. Надеюсь, вы понимаете, что это не входило в мои планы?

- Это вы активировали портключ?

- Только заметили, Поттер? - язвительно поинтересовался профессор, убирая флакон с зельем.

- Скорее - почувствовал… - Гарри неловко пошевелил рукой, дотронулся до шеи и поморщился: Снейп с такой яростью рванул цепочку-портключ, что кожа до сих пор болезненно реагировала на любые прикосновения.

Профессор поднялся, протянул Гарри очки, и выжидающе замер над ним:

- Если не собираетесь здесь оставаться, я посоветовал бы вам пройти в дом, иначе окрестные птицы решат, что я приволок пугало…

- Вы же сами сказали, что здесь нет ни одной живой души, - прохрипел Гарри, неловко поднимаясь с такой мягкой, но все же сырой травы, - заклинания не пропускают даже сов.

Снейп скривился.

- Ваше счастье, Поттер, иначе они не преминули бы выразить свое… отвращение к Вашему облику единственным доступным для птиц образом…

Челюсть Гарри отвисла: это что, новый вид профессорского юмора, или Снейп и в самом деле сообщил ему, что даже птицы обгадятся от одного его вида? Не пережив подобного умственного напряжения сразу после эмоциональной встряски, он просто фыркнул. В ответ профессор окинул его презрительным взглядом и направился к дому. Облегчения Гарри не испытал. Впрочем, чувство вины тоже не донимало его. В голове царила звенящая пустота, кожу вдоль спины покалывало - то ли от травы, на которой он не так давно валялся, то ли его знобило. Все чего он хотел - отмыться и уснуть. Остальное - позже.

А позже начался кошмар. Гарри едва не заснул в ванной, но ледяная вода, которую он сам же включил, быстро привела в чувство. Выглядел он, действительно, не лучшим образом: щека расцарапана, глаза красные: видно, полопались капилляры после болевого проклятья. Похож на Лорда, мир его праху, вдобавок все тело в синяках, а на шее красный след, оставшийся от цепочки, когда Снейп сорвал ее. Впрочем, если учесть, в каком виде он вошел в ванную, это был не худший вариант. Упав на кровать, Гарри даже не позаботился о том, чтобы укрыться одеялом и провалился в сон, едва его голова коснулась подушки.

Проснулся он от собственного крика. В комнате было темно, лишь полоса лунного света пересекала пол. Гарри судорожно втянул воздух и только тогда понял: кричал он во сне. На самом же деле его горло славила судорога, и он при всем желании не мог издать ни звука. Он видел их всех. Мерлин, когда он произносил непростительное проклятье, он даже не вглядывался в лица, а теперь они откуда-то всплыли, оказавшись такими четкими, какими не были в реальности.

Гарри упал на подушку, влажными от пота пальцами потянулся к тумбочке, на которой лежала его волшебная палочка, и, схватив ее, произнес заглушающее заклинание. Не хватало еще, чтобы Снейп услышал его вопли. Жалкая же картина ему откроется…

Он просыпался еще несколько раз: кошмары не прекращались, зато становились разнообразнее. Иногда оказывалось, что он не успел прервать магическую клятву и Лорд хохотал, скаля раззявленный череп. Почему - череп, Гарри понять не мог, и от этого становилось неизмеримо страшнее. Казалось, что даже мертвый, весь пропитанный запахом тлена, Волдеморт пытается дотянуться до него: мерзкая ухмылка, когтистая рука, протянутая в желании ухватить и уволочь с собой. Гарри кричал, извиваясь и отползая, и просыпался окончательно.

Потом кошмары сменились. Он видел мертвого Снейпа, так, как видел его в мыслях Лорда, и уже давился не криком, а хрипами, но снова наступало пробуждение, а потом все начиналось сначала. Сознание цеплялось за самые отвратительные моменты, и среди них нашелся один-единственный, заставлявший юношу испытывать достаточное омерзение, чтобы стонать сквозь стиснутые зубы, даже во сне сжимая кулаки с такой силой, что на ладонях оставались кровоподтеки от впившихся ногтей.

Гарри снова не мог видеть, как и тогда, будучи обездвиженным, заново переживая тошнотворные прикосновения Упивающегося. Он хрипел, тело били конвульсии, а к горлу подступала тошнота, но кошмар не прекращался. Когда он пришел в себя, по щекам текли невыплаканные слезы, а тело словно окаменело. Сорвавшись с кровати, Гарри бросился в ванную, включил ледяную воду и встал под душ, отчаянно начав оттирать кожу мочалкой. На теле оставались красные следы, так яростно он старался счистить гадкие ощущения, но они будто намертво прилипли к нему. Не выдержав, Гарри опустился на колени и заплакал. Вода стекала ручейками по лицу, капая с подбородка, но легче не становилось.

После повторения кошмара он больше не смыкал глаз. Лежал бревном, согревая заледеневшее после очередной попытки смыть грязь тело, и смотрел в потолок. Когда рассвело, он выбрался из постели, оделся в свежевычищенную заклинанием одежду и поплелся вниз, четко осознавая, что еще одной подобной ночи не переживет.