Короткая рокировка - [37]

Его не заподозрили: мужчина прошел мимо и свернул в ближайший коридор, даже не посмотрев в его сторону. Поднявшись наверх, Гарри еще раз свернул направо и оказался в небольшой устланной ковром ротонде, с одним-единственным окном, простирающимся до самого потолка и пропускающим столько солнечного света, что глаза начали слезиться от непривычной яркости. Юноша остановился перед единственной дверью, в шаге от славы или смерти. Ему было так страшно, что на спине выступил пот: слишком спокойно, слишком просто, слишком по-настоящему все происходило. Через несколько минут должна произойти та самая битва, о которой столько говорили и писали. Он встретится с Волдемортом в поединке и предсказание свершится. Может быть свершится. Только почему он не чувствует душевного подъема? Почему, Мерлин подери, он не ощущает значимости момента? Почему за приоткрытым окном орут мерзкие птицы, а с нижнего этажа доносится смех людей? Не зловещий хохот Упивающихся, а сдерживаемые смешки и размеренные голоса? Здесь должна быть смерть и запустение, боль и ненависть. А боли он боится. Мерлин свидетель, как он боится пережить еще одно Круцио, если бы кто-нибудь знал!

Голоса внизу затихли, собеседники удалялись прочь, и Гарри поднял руку. Сжатый кулак застыл в дюйме от двери, а потом юноша резко толкнул створку, не задумываясь, стоило ли стучать. В любом случае, уже поздно.

В комнате было светло. Снова светло, будто такая яркость ничуть не раздражала Лорда. Зато она мешала Гарри. Он окинул взглядом кабинет, стараясь не щуриться, и скривился: рядом с массивным креслом, в котором восседал Лорд, стоял Петтигрю, подобострастно склонившись и внимательно слушая Волдеморта. Тот даже не повернул головы, и Гарри широким шагом вошел в комнату, притворив за собой дверь. Питер дернулся, запаниковал, но отступить не посмел:

- Ступай, - закончив речь, уже громче проговорил Лорд, давая понять вошедшему, что через несколько мгновений все внимание Повелителя будет уделено ему.

- Да, господин! Слушаюсь, господин…

Петтигрю, все так же скорчившись, начал пятиться к двери, на последнем шаге споткнулся и выскочил из кабинета, едва Гарри отступил в сторону. Поттер проводил его пристальным взглядом, приложив изрядное усилие, чтобы ненависть не отразилась на его лице, и медленно обернулся к Волдеморту. Тот растянул губы в усмешке, словно знал о чувствах вошедшего, и Гарри воспользовался этим, дав себе волю: «презренный трус, - пронеслось в его голове, - отродье, жалкий червь»! Об этом думать было можно, это отвлекало и целиком соответствовало его эмоциям. Более того, очевидно, Снейп именно так и относился к Петтигрю, и Лорд знал это. Ярость уже не полыхала в нем, уменьшившись до вполне контролируемого пренебрежения, и Гарри коротко поклонился - так, как это делал Снейп у него на глазах:

- Вы желали видеть меня, мой Лорд?

- Да, Северус, - шепот пронизывал до костей, а взгляд пустых глаз без зрачков мог парализовать, словно он смотрел на кобру, готовящуюся к прыжку.

- Жду Ваших распоряжений, господин…

«Пустота… В голове полная пустота. Петтигрю - ничтожный трус, он всегда был жалок. Как можно верить предателю?» Гарри и в самом деле занимала эта мысль - как угораздило Лорда купиться на жалкую помощь Петтигрю. Конечно же, он не полагается на этого выродка. Лорд слишком умен, чтобы доверять такому ничтожеству.

Наверное, Волдеморт все же читал его мысли: Гарри не ощущал инородного присутствия в сознании, но слишком уж понимающим был взгляд Лорда: любопытство исчезло, и Гарри поразился тому, что все же сумел различить эту эмоцию.

- Я не доверяю никому, Северус, ты должен бы это знать. И тебе в том числе. Но ты не раз доказывал мне свою преданность, пусть и пытался служить двум хозяевам одновременно…

Гарри похолодел, но его лицо оставалось непроницаемым, только мышцы спины свело от напряжения. Знал ли Снейп, что Волдеморту известно о его работе на Орден? Может быть. А, возможно, и нет. Что делать? Мерлин мой, что же делать? Он решил молчать и позволить говорить Волдеморту.

- Это разумный подход. Мне всегда нравился твой рационализм, в отличие от того же Люциуса, мыслящего крайне однобоко.

Волдеморт поднялся, его мантия зашелестела, когтистые пальцы сдавили подлокотники кресла, оставив вмятины на обивке, и Лорд выпрямился. Гарри не шевелился, и Волдеморт повернулся к нему спиной, направляясь к окну, а юноша сжал пальцы в кулак, не зная, следует ли хвататься за палочку и не обернется ли Лорд, услышав шорох одежды. Волдеморт не обернулся. Гарри почувствовал стук крови в висках, его ладонь плавно скользнула поверх мантии и снова замерла: он не сможет. Мерлин! Он не сможет ударить в спину… Господи, почему он такой идиот? Почему? Пальцы дрогнули, и сердце заколотилось с удвоенной силой. Нельзя. Нельзя бить в спину, даже Волдеморту. Его так учили. Чертов Дамблдор! Чертова честь и все понятия о благородстве, которых он нахватался в Гриффиндоре! Снейп бы не сомневался. Ни одной секунды. Он выхватил бы палочку и убил, не задаваясь вопросом о том, правильно ли это…

- Кто из вас двоих лжет, как ты полагаешь, Северус? - поинтересовался вдруг Лорд, продолжая глядеть в окно.