Короткая ночь долгой войны - [5]
В дверях канцелярии столкнулись с двумя женщинами.
- Дуся, гля, откуда они, такие страшненькие?
- Ма-а-амочки, и то правда... А этот, а? - показала на Михаила. - Не иначе- сто котов его царапали. Бедняжка...
- А ты, сынок, чего? Неужто и тебя мама на войну пустила?
- Он детдомовский, - определила уверенно Дуся.
- Сама ты с базара! - обиделся Жуков.
- Вот видишь, и полялякали по душам с защитничками, - вздохнула деланно Дуся и шевельнула плечами, уступая дорогу летчикам. Но Михаил с места не двинулся, повел сторожко головой, прислушиваясь. Женщины глядели удивленно. "Что это?" - было написано на их лицах. Сквозь толстое перекрытие проникал незнако-мый гул с подвывом.
- Та-а-ак... - протянул Михаил. - Похоже, "Юнкерсы". - Он верил себе и не верил, как-никак, а Сталинград далековато от линии фронта. Но все уже бежали в укрытие...
В чистом небе плыл плотный строй бомбардировщиков, по нему неистово палили крупнокалиберные зенитки. Стреляли кучно, мощными залпами, но шестерки "Юнкерсов" неуклонно приближались. На железнодорожной станции тревожно гудели паровозы, выли пронзительно сирены. В какой-то момент огонь потерял четкость, стал беспорядочнее и гуще. Небо стало похожим на серые смушки. Михаилу, неплохо умевшему стрелять по наземным и воздушным целям, казалось непостижимым, как умудряются наводчики видеть цели, засекать разрывы своих снарядов и корректировать их, А командиры орудий? Как успевают рассчитывать все и подавать команды артиллерийской прислуге?
Падающих бомб не видно, слышен лишь нарастающий свист и грозовой грохот...
Я, в начале войны молодой летчик, очень тогда интересовался, чем объяснить совершенно различное восприятие бомбежек людьми одинаковыми, казалось бы, по характеру, воспитанию, общему развитию, образованию? Почему вероятную смерть каждый встречает по-своему? Некоторые даже мыться переставали на фронте. А махра? Я сам был свидетелем: один тип, скуластый такой, выкурил за время небольшого авианалета целую пачку. Правда! Видимо, все же восприятие бомбежек сугубо индивидуально.
Всего одна бомба упала на Гумрак, но, видать, серьезная.
- Шальная какая-то! - проорал Жуков на ухо Михаилу.
- Шальная... Ты посмотри, куда она вмазала! - скривился Михаил. Оставив убежище, он глядел в хвост отбомбившимся немцам. "Юнкерсы" уходили на северо--запад, а на месте ремонтных мастерских, куда они с Жуковым доставили свои самолеты, дымились развалины.
- Что же теперь делать, дядя Миша?
- Да, обезлошадели окончательно, - молвил Ворожбиев в досаде, продолжая глядеть в сторону завода "Красный Октябрь". Там что-то рвалось, бурно выпирали клубы грязно-желтого дыма, кипел огонь. - Потопали, сынок, домой. Здесь не самолеты светят нам, а ящики c крышкой...
Был конец июля 1942 года.
Лишь сутки спустя притащились они в Мечетинскую.
Аэродром недалеко от станицы - за гущиной лесополосы. Михаил подался док-ладывать о плачевных делах с ремонтом самолетов, а на КП - дым коромыслом. Еще при подходе к аэродрому бросилось в глаза, что тот буквально забит "илами". Оказывается, на небольшую летную площадку посадили два полка. Штурмовики возвращались с боевых заданий, заруливали кто куда и - шабаш, горючего ни капли, Наземникам позарез нужна помощь авиации, заявки поступают беспрерывно, а самолеты - на приколе. Напряжение с каждым часом накалялось, но кто теперь разберется в путанице? В абракадабре отступления кто-то посадил полки в Мечетке, а батальон авиаобслуживания и вместе с ним цистерны с бензином направил в другое место. Так объяснял начальник штаба полка. Но объяснения в баки не зальешь...
Барабоев связался по телефону с аэродромом в Кагальницкой, где базирова-лись истребители прикрытия, попытался выпросить горючего. Но командир полка ЛаГГ-3, мужик грубоватый, ответил присказкой: "Бердичев - одно слово, Тихий Дон - два, а иди ты... ровно три..."
Комдив вызвал Барабоева. Вернулся тот на себя не похож. Исчезла горделивая стать, потускнел, гимнастерка щегольская на нем, как на вешалке. Увидел Ворожбиева, вдруг шлепнул себя ладонью по лбу.
- Товарищ Ворожбиев! У-2 заправлен?
- Откуда я знаю? Если никто не летал...
- В таком случае... - Тонкий голос майора зазвучал на самой высокой ноте;
- Немедленно проверьте, запускайте мотор и - марш! Ищите колонну БАО! По всем дорогам! Найдите во что бы то ни стало. Они далеко не ушли. Передайте комбату, чтоб под страхом трибунала без малейшего промедлении направил бензовозы сюда. Выполняйте!
- Товарищ командир, а где искать колонну?
- Здесь! - шлепнул майор по карте пятерней.
Михаил только крякнул. После получения столь исчерпывающих указаний оставалось одно: утюжить воздух, пока не опорожнится собственный бак или не срубят фашистские истребители.
Как ни желал он помочь застрявшим в Мечетинской ребятам, надеяться на удачу не мог - слишком много "но". Один из погибших летчиков, весельчак, улетая на боевое задание, частенько напевал: "Если не собьет меня фон-Тот, в клещи не зажмет фашистский флот, не сразят в зенитной буче и не плюхнусь без горючки, - я вернусь к тебе, родная мама". Да уж... Шастающие по-над степями зондерегеря - фашистские истребители-охотники - так и высматривают У-2, знают, на них возят начальство, доставляют важные донесения.
Книга о каждодневном подвиге летчиков в годы Великой Отечественной войны. Легкий литературный язык и динамичный сюжет делает книгу интересной и увлекательной.
Хорошее знание фактического материала, интересное сюжетное построение, колоритный язык, идейный пафос романа делают Буян значительным творческим достижением И.Арсентьева. Писатель впервые обращается к образам относительно далекого прошлого: в прежних романах автор широко использовал автобиографический материал. И надо сказать - первый блин комом не вышел. Буян, несомненно, привлечет внимание не одних только куйбышевских читателей: события местного значения, описанные в романе, по типичности для своего времени, по художественному их осмыслению близки и дороги каждому советскому человеку.
В книгу Ивана Арсентьева входят роман «Преодоление» и повесть «Верейские пласты». Роман «Преодоление» рождался автором на одном из заводов Москвы. Руководство завода получило срочное задание изготовить сложные подшипники для станкостроительной промышленности страны. В сложных, порой драматических ситуациях, партком и профком завода объединили лучшие силы коллектива, и срочный заказ был выполнен.Повесть «Верейские пласты» посвящена возвращению в строй военного летчика, который был по ошибке уволен из ВВС.
Летчик капитан Иван Арсентьев пришел в литературу как писатель военного поколения. «Суровый воздух» был первой его книгой. Она основана на документальном материале, напоминает дневниковые записи. Писатель убедительно раскрывает «специфику» воздушной профессии, показывает красоту и «высоту» людей, которые в жестоких боях отстояли «право на крылья». Также в том входит роман «Право на крылья».
В этом романе писатель, бывший военный летчик, Герой Советского Союза, возвращается, как и во многих других книгах, к неисчерпаемой теме Великой Отечественной войны, к теме борьбы советского народа с фашистскими захватчиками. Роман охватывает период от начала войны до наших дней, в нем показаны боевые действия патриотов в тылу врага, прослежена жизнь главного героя Юрия Байды, человека необычайной храбрости и стойкости.
В созвездии британских книготорговцев – не только торгующих книгами, но и пишущих, от шотландца Шона Байтелла с его знаменитым The Bookshop до потомственного книготорговца Сэмюэла Джонсона, рассказавшего историю старейшей лондонской сети Foyles – загорается еще одна звезда: Мартин Лейтем, управляющий магазином сети книжного гиганта Waterstones в Кентербери, посвятивший любимому делу более 35 лет. Его рассказ – это сплав истории книжной культуры и мемуаров книготорговца. Историк по образованию, он пишет как об эмоциональном и психологическом опыте читателей, посетителей библиотек и покупателей в книжных магазинах, так и о краеугольных камнях взаимодействия людей с книгами в разные эпохи (от времен Гутенберга до нашей цифровой эпохи) и на фоне разных исторических событий, включая Реформацию, революцию во Франции и Вторую мировую войну.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.