Коронная башня. Роза и шип - [53]

Адриан посмотрел на мечи. Этим утром, надевая их, он думал о них не больше, чем о сапогах, – даже меньше. Сапоги, по крайней мере, были новые.

– Ты обнажал их с тех пор, как покинул Калис?

– Не для боя.

Аркадиус кивнул из-за кружки. На старческом лице его внимательные глаза казались на удивление яркими, словно только что отполированные бриллианты в древней потускневшей оправе.

– Я не могу не думать о том, сколько людей осталось бы в живых, если бы я послушался отца и остался в Хинтиндаре.

– Скорее всего, они бы все равно погибли. Издержки военной профессии.

Адриан кивнул.

– Может быть, но, по крайней мере, их кровь не запятнала бы мои мечи.

Аркадиус улыбнулся.

– Странный взгляд для воина.

– За это можете сказать спасибо моему отцу. Ему и его дурацкой курочке.

– Как это? – не понял профессор.

– На десятый день рождения отец подарил мне только что вылупившегося цыпленка и заявил, что теперь я несу ответственность за жизнь этой птицы и должен оберегать ее. Я старательно заботился о птице. Назвал ее Гретхен, кормил с руки. Даже спал с ней в обнимку. Ровно год спустя отец заявил, что его сын на день рождения должен поужинать жареной курятиной. Других кур у нас не было. Я умолял его не делать этого и клялся, что, если он убьет Гретхен, я не съем ни кусочка. Только отец и не собирался убивать Гретхен. Он вручил топор мне. «Научись ценить чужую жизнь, прежде чем отберешь ее», – сказал он. Я отказался. В тот день мы вообще ничего не ели, на следующий тоже. Я был намерен перебороть отца, но старик словно был сделан из камня. Я вытерпел всего два дня, не помогли ни гордость, ни жалость, ни сострадание. Во время ужина я обливался слезами, но съел все до последней крошки. Потом я целый месяц не разговаривал с отцом и так и не простил его. Я ненавидел его то за одно, то за другое, пока наконец не ушел из дома. Мне потребовалось пять лет боев, чтобы осознать важность того ужина, из-за которого я никогда не наслаждался убийством и не закрывал глаза на чужую боль.

– И все это из-за одной курицы?

– Нет. С курицы все началось. Были и другие уроки. – Адриан бросил взгляд на сидевших поблизости студентов, делавших вид, что не слушают их разговор, и сказал: – Вам повезло, что вас обучает профессор. Есть учителя гораздо хуже.

– Он учил тебя ценить жизнь, – улыбнулся Аркадиус.

– И в то же время тренировал меня, как наиболее эффективно отнять ее? Разве человек станет учить сына летать, одновременно внушая ему страх высоты? Я хотел чего-нибудь добиться в жизни. Применить мастерство, которое он вбил в меня. К чему ловко управляться с мечом, если всю жизнь будешь ковать лемехи? Я видел других – богатых рыцарей, которых великие лорды прославляли за их умения, – и знал, что могу одолеть любого из них. У них было все: лошади, шикарные женщины, поместья, доспехи. У меня не было ничего. Я думал, что если только сумею показать им… – Адриан осушил кружку и отвернулся, уставившись на удлинившуюся очередь на завтрак.

– Итак, скажи мне, Адриан, теперь, когда ты вернулся, чем намерен заняться? Полагаю, ты больше не собираешься вступать в войско кого-либо из местных властителей.

– Мои солдатские дни миновали.

– Как же ты будешь жить?

– Пока я об этом не думал. У меня есть деньги, какое-то время продержусь. А потом… не знаю… Пока не хочу об этом думать, мне нравится просто плыть по течению. Не знаю почему… Может, я надеюсь, вдруг что-нибудь подвернется – что-нибудь само найдет меня.

– Правда?

Адриан пожал плечами.

Профессор подался вперед, хотел было что-то сказать, но снова откинулся на спинку кресла.

– Дорога сюда из Калиса долгая. Надеюсь, путешествие было приятным? – спросил он.

– Вообще-то нет – хорошо, что вы об этом упомянули. Вы на днях, случайно, не встречали в школе человека, который не был бы студентом? Человека, который все время носит черный плащ с поднятым капюшоном.

– Почему ты спрашиваешь?

– На барже, которой я добирался в Колнору из Вернеса, были убиты шесть человек. Пятеро за одну ночь, им перерезали горло. Человек в капюшоне скрылся прежде, чем я сумел найти его. Думаю, он мог последовать за мной сюда.

Аркадиус окинул взглядом окружавших их юношей.

– Давай-ка пойдем ко мне в кабинет, – предложил он. – Что-то огонь тут слишком жаркий.

– Я сказал…

Аркадиус жестом прервал его.

– Продолжим этот разговор в моем кабинете, где единственный, кто может распускать слухи, – это белка по имени Сисарус.

Аркадиус поднимался по лестнице медленно, придерживая подол мантии, под которым обнаружилась пара тапочек такого же синего цвета.

«Оставьте грязь на улице!»

Они дошли до двери в кабинет профессора, и там Аркадиус остановился и повернулся к Адриану.

– Помнишь, я вчера упоминал о предсмертном желании твоего отца?

Прежде чем Адриан сумел ответить, профессор открыл дверь. За ней, в дальнем конце кабинета, сидел человек в капюшоне.

* * *

Он сидел в углу под осиным гнездом возле клетки с рептилиями. Как всегда, закутанный в черный плащ. Лицо скрывал капюшон. И все же Адриан был уверен, что это он. Сидя убийца выглядел меньше и напоминал черную лужу или бесплотную тень, но его одеяние ни с чем нельзя было спутать.