Корона желаний - [93]

– Может, голубое? – предложила Ааша. – Не стоит отвлекать внимание императора на его же коронации.

«Любишь ты эффектные появления».

«Каюсь».

Я вздернула подбородок:

– Я надену золотое.

Ааша понимающе улыбнулась:

– Как пожелаешь.

48 Мир в ожидании Гаури

Следующие три дня мы скакали во весь опор, а когда наконец прибыли, из лошадиных пастей шла пена. До коронации оставалась всего одна ночь, так что времени на привычные политические расшаркивания и завуалированные беседы не осталось. У моей свиты и сопровождавших нас солдат было не больше нескольких часов, чтобы обустроиться на роскошной вилле, которую выделил нам Уджиджайн, и подготовиться к церемонии.

Я стояла перед позолоченным зеркалом. Движения казались медленнее, чем обычно, словно, когда я отворачивалась, разбухшее сердце каким-то образом давило на мои конечности. Открывая ларец с краской для лица, я думала о матушке Дхине. Она умерла через месяц, после того как я попала в плен к уджиджайнцам. В саду ее душу ждал небольшой памятник: куст сумрачных роз, к корням которых скрытая труба вечно будет доставлять воду. Я уставилась на отражение, кусая щеки, как перед любой битвой. Оценивая свою броню.

Глаза, затененные сурьмой. Потому что порой жизнь казалась излишне мрачной, но стоило взглянуть под другим углом – и я видела красоту.

Губы и щеки, окрашенные розовыми лепестками. Потому что я хотела, чтобы слова мои, невзирая на их остроту, сочились сладостью.

Ключицы и волосы, присыпанные жемчужной пылью. Потому что я сама озаряла свой путь. Несмотря ни на что.

Золотое сари льнуло к телу, мягкий шелк прикрывал стеклянную руку. Перед уходом я расстегнула ожерелье Майи. Сапфир соскользнул с шеи, лишив меня крупицы тепла. Я потерла пальцами и поцеловала кулон. Майя все реже и реже появлялась в моих мыслях. Не потому, что я не любила сестру и не думала о ней, просто теперь уже не так сильно о ней волновалась. Порой я вспоминала сон, привидевшийся мне в Алаке: белые чертоги холодного царства и зал, где с грустной улыбкой ждет меня сестра. По какой-то причине этот образ не давал мне покоя.

– Я готова, – объявила я пустой комнате.

* * *

Уджиджайн был прекрасен. «Не столь красив, как Бхарата», – думала я с гордостью, но эти земли явно любили. И привыкли чествовать их прошлое и настоящее. В тени ласковых елей приютились четыре статуи прекрасных женщин в одеждах императриц. Вдоль дорожки к церемониальному павильону, где должна была состояться коронация, тянулись сапфировые пруды. В воздухе витал аромат цветущих бархатцев и мяты, а за завесой деревьев виднелся край фруктового сада.

Как и ожидалось, на коронацию Викрама собралась огромная толпа. Дипломаты и знатные королевские гости сыпали со всех щелей. Натянутые нервы дребезжали, ладони покрылись потом. Слуга протянул мне хрустальный кубок, и в груди защемило. Каковы шансы, что здесь подают светлые воспоминания?

– Ваше величество, мы очень рады, что вы решили принять приглашение, – сказал стоявший рядом со мной дипломат. – Позволите вас сопроводить? У императора Викрамадитьи есть время до коронации, и он хотел бы встретиться с вами наедине, без свиты.

«Мы предпочли бы обойтись без зрителей».

Я нацепила на лицо бесстрастную маску:

– Ведите.

Кажется, за те минуты, что мы шли по садовой дорожке, я умирала и оживала сотни раз. Возмущение, гнев, возбуждение и боль сминали ребра. Все тело напряглось и натянулось как тетива. И я вновь и вновь представляла, какие слова произнесет Викрам, как попытается помягче объяснить, что пережитое нами в Алаке – миг вне времени, и он не хочет ни повторения, ни продолжения. И еще одна мысль, самая жуткая, терзала нутро… что я ждала слишком долго.

Сюда не доносились звуки торжества. Кругом царило спокойствие. Тишина.

– Его величество в конце садовой дорожки. – Придворный в последний раз поклонился и исчез.

Я никогда не видела такого сада. В большинстве королевских угодий предпочитали скульптурные лужайки и элегантные композиции. Здесь же все выглядело… причудливо. Над моей головой покачивались крошечные фонарики из лунного камня, словно отголоски огоньков, что озаряли листву огромного баньяна в Алаке. Шелковые ленты удерживали на ветвях тысячи колокольчиков, и когда над деревьями промчался ветер – мир наполнился музыкой.

Мне всегда нравилось гулять в садах, но после возвращения в Бхарату я не могла вынести одиночества, скалившего зубы и заявлявшего о себе на каждом шагу. Здесь же… здесь я ощутила успокоение. Не разумом – душой. Это как узнать в темноте свою комнату. Когда не видишь, но понимаешь: мое.

Тут цвели диковинные розы – сочно-зеленые и темно-синие, – я таких еще не встречала. В воздухе нежной песней разливался аромат, неспешный и навязчивый. Вдоль дорожки тянулись небольшие деревца, вырезанные из зеркал, впитывая свет и создавая собственную иллюзию отражений. Под ветвями переливались золотые плоды. Приглядевшись, я поняла, что это лишь украшения. Не волшебство. А может, и волшебство. Ведь разве оно не в глазах смотрящего?

Я ускорила шаг. И едва не задохнулась, увидев торчащие из цветущих кустов рукояти мечей, что прорастали из грязи.