Корона Подземья - [34]

Ребята собирают вещи и идут к двери. В животе у меня такая тяжесть, как будто я проглотила камень. Я думаю лишь об одном: мама всё знает. Она знает, что мысленно я по-прежнему в Стране Чудес. Но до сих пор мама молчала…

Я забираю у мистера Мейсона каталог и кладу его на стол.

– Вы не найдете такие бусины, какие я использовала.

Как в тумане, я возвращаюсь к своей парте и беру рюкзак.

– Не волнуйтесь. Делать эти мозаики было не так сложно, как вы думаете.

Я слышу какое-то гудение, словно в каждой щелочке, под каждым шкафчиком сидят насекомые и все шепчут одновременно. Когда я шагаю по людным школьным коридорам, моя голова полнится этим шумом, который заглушает прочие звуки.

Таэлор и ее свита глазеют на меня, когда я прохожу мимо, но между нами как будто стоит невидимая стена. Дверцы шкафчиков шелестят, как бумажные веера, болтовня и смех кажутся незначительнее мышиного писка. Я так далеко от всего этого…

Остался только гнев. Морфей и мама оба что-то скрывают от меня.

Не знаю, кто рассказал ей про мозаики, но одно я знаю точно: если мама психически достаточно устойчива, чтобы увидеть мои зловещие картины, не заработав полноценный нервный срыв, и умолчать об этом, она далеко не такая хрупкая, как я думала.

Мы поговорим о ее прошлом сегодня же.

Я выхожу, радуясь теплому ветру и солнцу. Гудение в голове становится тише и превращается в белый шум. Как будто насекомые занялись чем-то другим. А может быть, они наконец дали мне передышку.

Я намеренно иду кружным путем, удлинив дорогу на добрых восемь минут. Парковка уже почти опустела. Морфей ждет там, где сказал, рядом с мусорными баками, где избегают парковаться школьные звезды.

Похоже, после нашей печально знаменитой встречи в душевой он тоже перешел в разряд социальных парий: Морфей один. Впрочем, он, кажется, не возражает. Увидев меня, он поправляет темные очки, и на украденном лице расплывается лукавая улыбка.

Я думаю о бедном Финли и с дрожью представляю, какие ужасы он сейчас, наверное, переживает, придя в себя в Стране Чудес.

По крайней мере Королева Слоновой Кости его утешит.

Морфей жестом указывает на стоящую рядом с ним машину.

– Улучшенный «Мерседес-Бенц», – говорит он. – Думаю, ты такого никогда не видела.

Я останавливаюсь в двух шагах от машины. Нет поводов впечатляться. Сомневаюсь, что Морфей заплатил за нее хоть цент. Скорее всего, он просто заморочил хозяину мозги и уехал с парковки на чужой машине.

У автомобиля стильный вид; он черный, но не блестящий, как будто кто-то натер его поверх краски копиркой. Даже диски колес – матово-черные. Если заглянуть в тонированные окна, видны красные кожаные сиденья. Я притворяюсь, будто не замечаю, как эта машина подходит Морфею – такая она красивая, готичная и оригинальная.

Если я хочу узнать правду, нужно взять над ним верх. Морфей обожает внимание, неважно, позитивное или негативное. Он упивается моей ненавистью к нему, точно так же как нечастыми приступами восхищения. Но равнодушия он не в силах вынести.

Значит, Морфей зависим и, в свою очередь, уязвим.

И именно это он и получит. Полное отсутствие интереса.

Я старательно избегаю его взгляда и рассматриваю капот, на котором, как полированный оникс, сверкает одна вертикальная полоска. Мои губы плотно сжаты – я ни слова не скажу про мозаики, которые находились у него всё это время.

От столь явного равнодушия улыбка Морфея вянет, и я чувствую глубокое удовлетворение. С подавленным видом он нажимает какую-то кнопку.

Замки щелкают. Обе двери плавно отъезжают вверх, словно несомые потоком воздуха. В открытом виде они напоминают вскинутые крылья. Машина кажется удивительно живой, она похожа на летучую мышь… или гигантскую бабочку.

В это мгновение я забываю, что нужно притворяться.

Морфей сверкает ослепительной улыбкой. Я вижу его собственные крылья – тонкую черную пелену, похожую на дым. Они изящной аркой вскидываются у него за спиной, подражая дверцам машины и в то же время затмевая их.

– Я пущу тебя за руль, детка.

Его низкий голос проникает в мою душу. Воплощенное искушение. Морфей держит ключи и выжидающе поднимает бровь под полями шляпы. Драгоценные камни вспыхивают слабым золотым светом по краям солнечных очков.

Я хочу только одного – найти проселочную дорогу и разогнаться так, чтобы деревья мелькали мимо, чтобы Ньютонов закон ускорения сдавливал грудь. Тогда я открою окно и отдамся пронизывающему ветру.

Быстрая езда сродни полету.

В крови вспыхивает радостное волнение, пробуждаемое живущей во мне тьмой. Тьмой, которая любит поездки на мотоцикле из-за ощущения силы, свободы и чувственного удовольствия и заставляет бугорки на лопатках чесаться от предвкушения. Это – часть моей натуры, которую я редко выпускаю на волю.

Плевать на Страну Чудес, пропавшие мозаики, мамину ложь и странные игры Морфея. Плохая девчонка хочет повеселиться. Я делаю шаг вперед и выхватываю у Морфея ключи.

– Куда едем? – спрашиваю я.

Он ухмыляется.

– Решай сама. В какое-нибудь уединенное местечко, где мы сможем заняться мозаиками.

Я стискиваю зубы, готовясь разыграть свой козырь.

– Какими мозаиками? Теми, которые хранятся у моей мамы или которые прячешь ты?