Корона мира - [23]

Он проникнет в озеро сухим путем, ибо способен ползти по суше, перебирая своими клешнями и щупальцами, Все живое, что есть на острове, в это время прячется и затихает, хотя на земле он вовсе не быстр и не способен вести охоту. Но черной волей своей угнетает всякую тварь и вселяет беспричинное беспокойство и уныние во всякое сердце.

— И в сердце человека? — не унимался Ллейр.

— Как и всякого живого существа, — важно подтвердил Ойсин. — И немалой стойкостью воли должен обладать человек, который посмеет выйти на поединок с чудовищем, ибо поддаться его чарам значит потерпеть поражение, еще не приступив к схватке.

— А как же одолеть чудовище? Ведь силою он много превосходит величайших из тварей, ходящих по суше, и даже исполинские эйсы избегают встречи с ним в темных глубинах, — продолжал расспрашивать рыжеволосый Ллейр.

— Так и есть, — кивал Ойсин, блестя на солнце гладко бритой головой, лишь на висках его серебрилась благородная седина. — Но, влекомый видом луны, лежит он на мелководье либо и вовсе выползает на сушу, и там много теряет в проворстве, хоть и не убывает черная сила его, и горе тому, кого захватят его клешни и щупы. Искусный же воин прежде всего лишил бы крагена зрения, ибо огромные его глаза преисполнены ненависти и злобы, и не только зрит он ими все происходящее, но и вселяет смущение в сердце противника своего. После же следует отсекать мечом один эа одним щупы его, подобные гигантским змеям, и тут надо явить изрядные доблесть и ловкость. Огня чудовище не страшится, но и защиты от него не имеет, посему и горящий факел может послужить оружием умелому воину. Также следует затем отсечь крагену гигантские его клешни, ибо пока есть при нем хотя и одна из двух, невозможно подступить к нему вплотную. И тогда лишь, пробив крепкий панцирь его, на что способна лишь могучая рука великого мужа, можно поразить крагена в самое сердце и прервать тем его злодеяния.

— Да, непросто совершить такое, — согласился Конан. Рассказ закончился, и теперь можно было просто поговорить. — Однажды в пустыне мне пришлось схватиться с подобной тварью. Она более напоминала червя, но ее можно было назвать и песчаным спрутом. Было это так…

Конан начал свою повесть — о караванных тропах Турана, зуагирах и песчаном равахе. Киммериец уже рассказывал это, но впопыхах и не очень подробно, так что теперь уже ему задавали вопросы Ллейр и Ойсин, а он со значением отвечал, продолжая вить нитку рассказа. Остров меж тем приближался.

* * *

Огромное красное солнце медленно опускалось в густые желто-зеленые тростники. Две гигантские исхлестанные ветром скалы, издали видимые как длинные и тонкие, словно неровные столбы, служили ему воротами для ухода в подземный мир. Немногочисленные в этот час птицы с прощальными кликами солнцу кружили над озером, собираясь устроиться поудобнее на камнях и кочках.

Над зарастающим озером поднимались холодные сизые туманы. Звуки в их мареве глохли, затихали. Силуэт большой птицы показался над травой.

— Вид замечателен, — молвил Ллейр, любуясь редким зрелищем заката. — Так ли было все и двадцать лет назад? — обратился он к Ойсину.

В отличие от спутников, Ойсин уже посещал Касситериды.

— Почти так, — отозвался жрец. — Только озеро еще больше заросло.

— Поднялось ли море?

— Разве что немного.

Ловким маневром руля Ойсин обогнул плоский камень, на котором чайки, складывая крылья и чистя перья клювами, готовились ко сну.

Смеркалось. Протрещал запоздалый бекас, и все стихло. Скала слева теперь разделяла выступающий над горизонтом край солнца на две неравные доли, небо же на западе покрылось разноцветными, слоями наползающими одна на другую полосами — облака и туман на разной высоте различно отражали последние лучи.

— Где мы будем его ждать? — спросил Конан.

— На скалах, — отвечал Ойсин.

Они же почти отвесные,

— Там есть бухта и лестница наверх, и плавника всегда в достатке.

— Кто построил лестницу?

— Не только лестницу, там есть и вырубленные нарочно пещеры, — пояснил Ойсин. — Не знаю точно. Мореходы многих народов высаживались здесь.

— Неужели до этого забытого богами места так часто добирались? — немного удивился король.

— Чаще, чем ты думаешь, и даже работали. Добывали олово.

— Зачем же ушли отсюда?

— Наверно, рудники истощились. И мореплавателей стало меньше, — вздохнул Ойсин. — Последние записи в книгах о посещении этих островов до меня и Бейдиганда — пятисотлетней давности. Нам стоит поторопиться, — добавил он.

Несмотря на двадцать прошедших лет, Ойсин отлично помнил проход, и скалы росли на глазах. Когда солнце показывалось из-за овида самым краем и плясало на чистой у скал воде дорожкой последних алых бликов, лодка вошла в бухту.

Глава V

Обоих Родригесов и Донато похоронили на песчаном мыске как раз у начала первых горных отрогов, у подножия могучего камня, на четыре человеческих роста поднимавшего свою макушку над ручьем. Евсевий отслужил предписанный по канонам митрианства обряд, и плавание продолжилось.

Бросать второй вельбер не хотелось, да и девятерым в одном челне было тесновато. Поврежденная левая рука у Серхио распухла и отказывалась служить, но правая была в порядке и руль держала крепко. К боцману и Деггу, отделавшемуся царапинами, пересели Сотти и Полагмар. Принца градоначальник Мерано предусмотрительно оставил вместе с лучниками.