Обрушившийся на пущу ливень загнал путников в грот. Костер пришлось развести в центре, а люди расположились вдоль стены. Проем был довольно широк и плохо защищал от пронизывающего ветра, быстро выдувавшего из-под свода тепло, но дождь в пещерку не проникал.
Заготовленное в достатке топливо горкой сухого дерева было сложено здесь же, в пещере, недосягаемое для влаги. На углях пеклись яйца и крупная, нагулявшая жир в отсутствие хищников, рыба. Серый камень, впервые за несчетные темные годы согретый теплом огня, надменно и хитро поблескивал полированной поверхностью, являя зрителям свои загадочные фигуры и знаки.
От пиктов не прятались. «В такую непогоду дикари сидят в своих шалашах, ибо считают, что в пуще в этот час безраздельно властвуют злые духи», — авторитетно заявил Арриго. При мысли о том, что ненастье может продлиться долго, всякая охота разговаривать исчезала.
Арриго не давало покоя близкое соседство волков. Военачальник сталкивался с серыми четвероногими на охоте и большого удовольствия от этих встреч не испытывал. Волк в воображении военачальника рисовался страшным хищником, злобным, сильным, хитрым и безжалостным, готовым убивать все, что попадется на глаза, и убивающий по возможности. По крайней мере пастухи рассказывали о волках именно так.
Однажды на охоте, где принимал участие Арриго, пытались отловить для зверинца волчье семейство. Преследовали зверей специально собранные со всей Зингары егеря и загонщики с лучшей сворой матерых псов. Но изловить волков так и не удалось. Волчица и крупный матерый самец ушли, словно растаяли. Пять растерзанных собак, егерь с порванным горлом и второй егерь, жестоко искусанный, — вот и весь итог охоты. «Волк — это главная опасность для Зингары, — решили придворные. — Это даже хуже, чем Аргос». На этот раз Арриго полностью согласился с общим мнением.
Военачальник посмотрел в серую мглу и клубящийся в ущельях туман. До захода еще было время, но здесь уже стояли сумерки. И оттуда прямо на него смотрела пара горящих желтых глаз. Арриго не сразу понял, кто пришел к ним на огонек, а едва обрел дар речи, закричал так, словно бы вел войска в последнее решительное наступление:
— Волки!
Глаза немедленно и совершенно бесшумно исчезли, зато люди всполошились, словно куры, к которым ночью забралась лисица. Рослый Деггу забыл, что потолок довольно низок, и со всего маху ударился о гранитный свод головой. Спасла ли моряка шапка курчавых черных волос, или же череп его по крепости не уступал камню, но Деггу отделался тем, что просидел на корточках довольно долго, схватившись за голову и поминая каких-то своих богов с непроизносимыми именами.
Все схватились за мечи и горящие ветки, каждый миг ожидая атаки свирепых зверей, но мгновения текли и утекали вместе с каплями дождя, а волки все никак не нападали.
— Арриго, а тебе не померещилось? — осмелился спросить наставника Родригес-старший. — Может, это был всего лишь отблеск костра?
Арриго открыл было рот, чтобы указать молодому человеку на то, что он неопытен и плохо знает жизнь, но протяжный леденящий вой, усиленный, несмотря на дождь и туман, эхом в лабиринтах ущелий, стал лучшим ответом.
Волки по-прежнему не показывались, но теперь дремоту как рукой сняло. Моряки, особенно аргосцы и жители жаркого юга — Мегисту и Деггу, — имели о волке самое расплывчатое представление, но Арриго сравнил зверя с акулой, что оказало на слушателей должное действие. Вообще говорил теперь в основном Арриго, потчуя остальных сведениями о волчьем нраве. Родригесы припомнили еще несколько рассказов, слышанных от своих крестьян, в которых волк представал во всем блеске своей злости, жадности и коварства. Потом Арриго заявил, что они с Деггу так и не нашли ни единой лазейки, откуда могли бы явиться на тропу волки. Немедленно было высказано соображение, что они встретились не иначе как с оборотнями, которым должно быть раздолье в этом гиблом месте.
В конце концов в сознании у Деггу сложился образ шестилапого льва с мордой собаки, челюстью крокодила и двумя хвостами, из коих один венчался скорпионьим жалом. Такого могучего зверя несомненно стоило опасаться, и Деггу молил всех известных ему богов, не исключая Митру и Сета, чтобы встреча с сим хищником, если уж таковой не миновать, произошла как можно позже.
А время шло. Вот и дождь прекратился, вот и небо разъяснилось, вот последние бледно-розовые лучи коснулись вершин, и день быстро погас. Донато терпел долго, но жажда и естественные потребности тела не внимали голосу разума. Волчий вой неоднократно тревожил людей, заставляя пристально всматриваться в скрывающую неизвестность завесу дождя и последовавшей за ним тьмы, но сами звери у входа в пещеру больше не показывались.
— Арриго, ты как хочешь, а я осквернять наш приют не стану, — прервал аргосец очередной пассаж военачальника о разнообразных мерзких тварях, подстерегающих человека в пуще на каждом шагу. — Да и пить я хочу, — прибавил моряк и решительно направился наружу, в непроглядную ночь.
— Погоди, — остановил его Бруно, вооружаясь обломком весла — Я провожу тебя.
