Корона мечей - [45]

Вслед за половодьем айильцев проскакали верхом по двое в ряд кайриэнцы. Как только они оказались по ту сторону прохода, над их головами взметнулось темно-красное Знамя Света. Ни на мгновение не задерживаясь, Добрэйн повел своих людей вперед и начал выстраивать у подножия холма – все в шлемах и латных рукавицах, у всех пики подняты под одним и тем же углом. Опытные воины, они готовы были броситься в атаку по первому его знаку.

Вслед за последним кайриэнцем проскакал на Ходоке Перрин, непроизвольно пригнувшись в проходе. Один большой прыжок – и его мышастый оставил позади Колодцы Дюмай и оказался на холме под Кайриэном. Верхний край прохода находился достаточно высоко над головой, но Перрин знал по опыту, насколько тот опасен, когда открывается, и у него не было ни малейшего желания проверять, так ли это, когда врата уже открыты. Сразу же за ним проследовали Лойал и Айрам – огир пешком, с топором на плече, в проходе слегка согнув ноги в коленях, – а за ними двуреченцы. Они еще задолго до прохода низко пригнулись к седлам. Ред ал’Дей нес знамя с красной волчьей головой, знамя Перрина, как все его называли, а Телл Левин – знамя Красного Орла.

Перрину неприятно было даже смотреть на эти знамена, особенно на Красного Орла. Двуреченцам же, напротив, очень хотелось, чтобы с ними в походе было и то и другое. Что за лорд без знамен, говорили они. Он лорд, это правда, и все же эти кроваво-красные знамена безумно раздражали его. Но все без толку. Сколько Перрин ни говорил двуреченцам, чтобы избавились от них, знамена никогда не исчезали надолго. Красная волчья голова заставляла его чувствовать себя тем, кем он не был и не хотел быть, а Красный Орел... Больше двух тысяч лет минуло с тех пор, как Манетерен был стерт с лица земли во время Троллоковых Войн, и еще почти тысяча после того, как Андор вобрал в себя часть того, что некогда было Манетереном. И все же еще есть люди, в памяти которых не умерли легенды, и для андорцев это знамя равносильно призыву к мятежу. Конечно, простые двуреченцы вот уже на протяжении нескольких поколений и не вспоминали о том, что они андорцы, но у королев память не такая короткая.

Перрин встречался с новой королевой Андора – казалось, с тех пор прошла уже тысяча лет! – в Тирской Твердыне. Тогда она еще не была королевой, да и сейчас станет ею только в том случае, если будет коронована в Кэймлине. Она показалась ему просто приятной молодой женщиной, даже хорошенькой, хотя он не питал пристрастия к рыжим. Немного чересчур занята сама собой, конечно, но ведь на то она и Дочь-Наследница. Однако кое-кому удалось-таки привлечь к себе ее внимание. Ранду. Хотя они то и дело попадались Перрину на глаза то в одном укромном уголке, то в другом, это еще ни о чем не говорит. Ранд собирался посадить ее не только на Львиный Трон в Андоре, но и на Солнечный Трон в Кайриэне. Конечно, если она станет королевой, то из чувства благодарности, надо думать, закроет глаза на это знамя, тем более что на самом деле оно ничего не означает. Поглядывая на двуреченцев, развертывающихся строем позади этих знамен, Перрин покачал головой. В любом случае сейчас не до таких пустяков.

Двуреченцы мало походили на истинных воинов, большинство – парни вроде Тода, сыновья фермеров и пастухов; и все же они действовали уверенно и слаженно. Каждый пятый держал поводья еще четырех коней, кроме своего, пока остальные торопливо спешивались, с луками наготове. Оказавшись на земле, они выстраивались не слишком ровными рядами, не столько смотря себе под ноги, сколько таращась на то, что их окружало, но привычные жесты, которыми они проверяли колчаны, и то, как они обращались с луками, свидетельствовало, что все они умели обращаться с оружием; а ведь у них большие двуреченские луки почти в рост человека. Дальность выстрелов у этих луков такая, какая никому, кроме двуреченцев, и не снилась. И стреляли они очень и очень метко.

Перрин страстно надеялся, что ничего подобного им не придется делать сегодня. Иногда он мечтал о мире, где вообще не было бы войн. И Ранд...

– Думаете, мои враги спали, пока я... отсутствовал? – неожиданно спросил Ранд, когда они стояли, дожидаясь, пока Дашива откроет проход.

На Ранде была куртка, которую он отыскал в одной из повозок, хорошо скроенная, из прекрасной зеленой шерсти, но она делала его каким-то... непохожим на себя. Лишь одна эта куртка во всем лагере устроила Ранда. Ладно хоть в голову ему не пришло еще Стража раздеть или снять кадин’сор с айильца... Что он в ней нашел? Перерыл все повозки и вчера вечером, и сегодня утром, просто перевернул все вверх дном, точно искал что-то из ряда вон – шелк и роскошную вышивку.

Фургоны вытянулись длинной, извивающейся линией, запряженные, со снятыми парусиновыми покрытиями и торчащими железными обручами. Кируна и остальные присягнувшие Ранду сестры сидели в головной повозке, в тесноте, и, конечно, были явно недовольны этим. Они больше не протестовали открыто, поняли, что это ни к чему хорошему не приведет, но время от времени сердито ворчали. Ну, как бы то ни было, они уже готовы отправиться в путь. Их пешие Стражи окружали повозку, молча, с каменными лицами. Пленные Айз Седай с напряженным, угрюмым видом стояли отдельной группой, взятые в кольцо Хранительницами Мудрости, за исключением тех, которые находились около Ранда, то есть практически всеми, кроме Сорилеи и Эмис. Стражи пленниц стояли отдельно, в сотне шагов от них, нахмуренные, злые – гибельный смерч, который мог вырваться наружу в любой момент, несмотря на все их раны и охрану из сисвай’аман. Ранд держал в поводу крупного черного коня, прежде принадлежавшего Кируне, а Мин уже сидела на мышастой кобыле со стройными ногами. Остальные лошади Айз Седай и Стражей не предназначались ни для Аша’манов, ни для кого бы то ни было другого, но их и не впрягли дополнительно в повозки; это почему-то возмущало их прежних владельцев даже больше, чем необходимость идти пешком! Все они были привязаны к задкам фургонов длинными веревками.