Корона мечей - [43]

Когда Перрин нашел Ранда, тот сидел на плетеном коробе, опершись локтями на колени. Сулин и Нандера устроились на корточках по обе стороны от него, с копьями и щитами из бычьей кожи в руках. Даже здесь, в гуще людей, которые были сторонниками Ранда, они зорко наблюдали за всем, что так или иначе двигалось поблизости от него. Мин сидела на земле, у ног Ранда, подобрав под себя ноги и с улыбкой глядя на него.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Ранд, – сказал Перрин, переместив рукоять своего топора таким образом, чтобы она не мешала ему усесться на корточки. Никто не мог слышать его слов, кроме самого Ранда, Мин и обеих Дев. Если Сулин и Нандера тут же побегут к Хранительницам Мудрости, то с этим ничего не поделаешь. Без каких-либо предварительных объяснений Перрин с горячностью рассказал обо всем, что видел этим утром. И о том, какие запахи чувствовал, тоже. Ранд был одним из немногих, кто знал о нем и о волках, хотя и не показывал вида. Перрин постарался рассказать ему обо всем, что видел и слышал. Аша’маны и Хранительницы Мудрости. Аша’маны и Айз Седай. Хранительницы Мудрости и Айз Седай. Все хитросплетение страстей, которое, точно сухое дерево, могло вспыхнуть в любой момент. Не забыл он и двуреченцев. – Они обеспокоены, Ранд, но если они всего лишь боятся, то, можешь не сомневаться, некоторые кайриэнцы могут перейти к действиям. Или тайренцы. Например, просто помочь пленницам сбежать, а может, и что-нибудь похуже. Свет, я вполне могу представить себе, как Даннил и Бан, а вместе с ними и еще не меньше пятидесяти человек помогают им скрыться. Если только кому-то из них придет в голову, как это сделать.

– Что ты имеешь в виду, говоря «что-нибудь похуже»? – спокойно спросил Ранд, и Перрин ощутил покалывание на коже.

Он взглянул прямо в глаза Ранду.

– Да все, что угодно, – ответил он, и вряд ли его голос звучал спокойно. – Я не хочу участвовать в убийстве. А если ты окажешься к этому причастен, я сделаю все, чтобы помешать тебе. – Молчание затянулось, немигающие серо-голубые глаза встретились с такими же немигающими золотистыми.

Сердито взглянув сначала на одного, потом на другого, Мин раздраженно хмыкнула:

– Вы, два дурака с шерстью вместо мозгов! Ранд, ты же прекрасно знаешь, что и сам никогда не отдашь такого приказа, и не позволишь никому другому сделать это. Перрин, а ты знаешь, что Ранд не допустит этого. Вы прямо как два петуха в одном загоне.

Сулин захихикала, но Перрину очень захотелось спросить у Мин, почему она так уверена в том, о чем говорила, хотя он понимал, что задать такой вопрос вслух совершенно немыслимо. Ранд запустил пальцы в волосы и затряс головой, будто возражая невидимому собеседнику. Может, ему уже начали чудиться голоса, как бывает у сумасшедших?

– Все не так-то просто, правда? – заговорил Ранд спустя некоторое время; в глазах его стыла печаль. – Горькая правда состоит в том, что я не могу поручиться, что ничего похуже и в самом деле не произойдет. У меня не такой уж большой выбор. И они сами довели до этого. – Он говорил все это с унылым выражением лица, но в его запахе бурлил гнев. – Живые или мертвые, они – камень на моей шее, и так или этак могут умудриться довести меня Свет знает до чего.

Перрин проследил за его взглядом, устремленным на пленных Айз Седай. Все они были на ногах, стояли тесной группкой, но в стороне от тех трех, усмиреных. Хранительницы Мудрости с напряженными лицами окружали их со всех сторон, бросая отрывистые приказания, хотя чаще вообще обходились жестами. Может, и неплохо, что они будут с Хранительницами Мудрости, а не с Рандом. Если бы только Перрин мог быть в этом уверен!

– Ты что-нибудь видела, Мин? – спросил Ранд.

Перрин вздрогнул и бросил предостерегающий взгляд на Сулин и Нандеру, но Мин лишь мягко рассмеялась. Сейчас, когда она сидела, прислонившись к коленям Ранда, девушка, может быть впервые с тех пор, как Перрин нашел ее у колодцев, выглядела как та Мин, которую он знал прежде.

– Перрин, им известно обо мне. Хранительницам Мудрости, Девам, – может быть, всем. И их это не волнует. – У Мин был дар, который она скрывала. Как он скрывал все, что касалось волков. Иногда она видела вокруг людей образы и ауру и иногда – но далеко не всегда – знала, что это означает. – Ну как бы тебе это объяснить, Перрин... Мне было двенадцать, когда это началось, и мне даже в голову не приходило делать из этого секрет. Все считали, что я просто выдумываю. До тех пор, пока я не сказала человеку, который жил на соседней улице, что он женится на той женщине, с которой я его видела; а ведь он уже был женат. Когда он сбежал с ней, его жена привела к дому, где жили мои тети, целую толпу и заявила, что это я в ответе за случившееся, что я с помощью Единой Силы подействовала на ее мужа, а может быть, опоила чем-то их обоих. – Мин покачала головой. – У нее самой рыльце было в пушку. Ей просто нужно было свалить вину на другого. Обо мне пошли разговоры, будто я – Друг Темного. В городе накануне побывали Белоплащники, они всегда готовы взвинтить людей. Так или иначе, тетя Рана убедила меня говорить всем, что я просто нечаянно услышала разговор этих, которые потом сбежали. Тетя Мирен громогласно обещала всыпать мне хорошенько из-за того, что я болтаю всякий вздор, а тетя Джан сокрушенно говорила всем и каждому, что у меня, наверно, с головой не все в порядке и меня следует полечить. Ничего этого они, конечно, не делали – они-то знали правду, – но если бы они сами не понимали в полной мере, что именно произошло, и если бы я не была еще просто ребенком, дело наверняка кончилось бы плохо. Может, меня уже не было бы в живых. Большинству людей не нравится, когда кому-то известно об их будущем. Большинство людей на самом деле вовсе не хотят знать, что их ждет, если только это не что-нибудь хорошее. Даже мои тети не хотели. Но в глазах айильцев я всего лишь своего рода Хранительница Мудрости.