Корона из сплетённых рогов - [36]

Я думал, что теперь уж чудовище беспомощно. Но одно ли оно в той норе, охраняемой статуей? Внутри не было никакого движения. Но может быть они ведут ночной образ жизни и сейчас летают где-нибудь в ночи. Чем скорее я уберусь отсюда, тем лучше, хотя взбираться на скалу, когда в любую минуту могут появиться эти чудовища, было весьма рискованно… Я мог только надеяться, что мне повезет, и я смогу добраться до вершины без борьбы.

Подвесив меч к поясу и стараясь не касаться его поверхности, испачканной кровью, я вытер руки о штаны. Места, куда попали капли, ужасно жгло.

Закрепив мешки, я повернулся к утесу. Фортуна была благосклонна ко мне, так как выше расщелина расширялась, и я полностью мог укрыться в ней. Так что я мог не опасаться нападения с воздуха. Чудовище, которое нападало на меня, было еще живо. Оно ворочалось внизу.

Вид этого изувеченного чудовища и звуки, которые оно издавало, придали мне силы для бегства, заставили меня забыть боль в руках. И я очень быстро добрался до вершины утеса. Меня подгоняла необходимость найти убежище, где я смогу спрятаться от жутких созданий.

И здесь меня ждал второй подарок фортуны. В долине рос лес. Я бросился к нему, уверенный, что под прикрытием его кроны я буду в относительной безопасности от крылатых чудовищ.

И с той же яростью, с которой старался выбраться из зарослей внизу, теперь старался забраться в самую гущу этого леса. Я схватил пригоршню листьев и вытер начисто меч и руки. Затем я залез в мешок, чтобы достать лекарства, которые Забина дала мне с собой. Затаив дыхание, я смазал обожженные места сначала на руке, а затем на лице.

Постепенно боль стала утихать, и мне оставалось только надеяться, что яд не очень сильный. Но я в этом не был уверен, так как вскоре я начал дрожать от холода, хотя ночь бала теплой. Кроме того меня все время тошнило, рот был полон слюны, и голова отчаянно кружилась. Я не мог стоять на ногах, не держась за дерево.

Может быть этот яд коснулся моего мозга, так как я вдруг снова очутился на уступе, снова увидел отрубленную лапу, которая угрожающе двигалась ко мне, желая отомстить за своего хозяина. Но потом я взял себя в руки и стал оглядываться вокруг и прислушиваться, чтобы не пропустить приближения врага.

Я должно быть долго был в кошмарных видениях, и когда я очнулся от последнего, где отрубленная лапа приближалась ко мне, а у меня не было даже сил поднять меч, оказалось, что уже наступил день. Яркие пятна лежали на земле тут и там, видимо листва была недостаточно плотной, чтобы полностью закрыть небо. Горло у меня пересохло, и я достал дрожащими руками бутылку и напился.

Зловоние от крови, покрывающей мою кольчугу, вызвало новый приступ тошноты. Я поднялся на ноги, но тут же ухватился за дерево. На руке была огромная запекшаяся рана. Я попытался пошевелить пальцами, и кожа треснула, я еле сдержал крик боли. Я не имел понятия, куда идти, но я знал, что должен найти воду, чтобы вычистить одежду и обмыть раны.

Здесь наверняка были источники воды или ручьи. Оставалось только найти их. Я надеялся, что фортуна еще не отвернулась от меня.

Мухи роились надо мной. Я решил, что их привлекает зловоние, исходящее от моей одежды. Я пробирался от дерева к дереву, часто останавливаясь для отдыха. Вскоре я был уже на краю поляны. Она лежала передо мной, ярко освещенная солнцем. Это наполнило мою душу радостью. Я почему-то был уверен, что чудовище, напавшее на меня, было ночным зверем, и следовательно теперь у меня впереди целый день, чтобы уйти подальше от его логова.

На западе возвышались горы, но я направился на север, чтобы быть под прикрытием леса. Но вот лес кончился, и я стоял на опушке, выбирая путь полегче, который бы потребовал от меня поменьше сил. Все было покрыто высокой травой, из которой кое-где торчали камни. Долина подымалась вверх, но склон был не очень крут, так что можно было идти вперед. И я пошел по долине, так как не испытывал в себе достаточно сил, чтобы взбираться на утесы.

Я уже отошел достаточно далеко от леса, как вдруг понял, что иду по мостовой — по каменным плитам, которые были уложены так искусно, что между ними не было даже видно земли. Дорога была не такой широкой, чтобы по ней могли проехать фургоны… но всадники могли легко проехать по ней. Как бы то ни было, но мне снова повезло. Я медленно шел вперед, останавливаясь отдохнуть и преодолеть приступы кошмарного бреда, которые приходили внезапно и заставляли меня обливаться холодным потом от страха.

Эта мощеная тропа — я не мог назвать ее дорогой — вела на север. Постепенно я подошел к ущелью между двумя огромными утесами, вершины которых врезались в самое небо.

Несмотря на жар солнца, на меня все время накатывали волны холода, иногда такие сильные, что мне приходилось прислониться к камню и ждать, когда они отхлынут.

Ущелье было широким, хотя вымощена была только центральная часть. Пространство между тропой и утесами было тщательно очищено от камней. Я предположил, что это сделано для того, чтобы здесь невозможно было устроить засаду. Думая об этом, я внимательно осматривался. Вспомнив о крылатых чудовищах, я ускорил шаг, чтобы уйти как можно дальше при свете дня.