Корона для миледи - [32]

— У тебя нет никаких интересов помимо того, что тебе даю я, — рявкнул на него Этельред. — У тебя нет ни денег, ни поместий, ни власти, кроме тех, что я тебе пожаловал. Боже мой! Ты слишком молод, чтобы даже иметь мысли в своей голове, не согласующиеся с моей волей!

— В этом вы ошибаетесь, милорд. На самом деле у меня много мыслей, и я полагаю, что почти ни одна из них не согласуется с вашей волей.

— Тогда тебя не должно удивлять то, что я не интересовался твоим мнением, принимая решение о женитьбе, — бросил Этельред.

Его сын вспыхнул, на его лице отразилась обида.

— Тем не менее, — возразил он, — я был удивлен. Мы все были удивлены. Мы неделями ждали, когда вы нас призовете, милорд, чтобы мы присутствовали на вашем витенагемоте. Но мы так и не дождались. Тогда скажите нам, чьим же мнением вы интересовались? Кто тот выдающийся советник, который подвигнул вас пожаловать корону иностранной королеве? Я уверен, что это не элдормен Эльфхельм, он не скрывает своего мнения о том, что считает вас либо безумцем, либо дураком.

Вот оно что. Значит, его подозрения оправдались. Эльфхельм настроил его сыновей против отца.

— Значит, это Эльфхельм внушил тебе свою точку зрения? — строго спросил он. — Всем вам?

Этельред обвел всех троих взглядом, но никто из них не ответил на его вопрос. Теперь даже Этельстан выглядел слегка растерянным, сожалея о своих дерзких словах.

— Отдавая вас под начало Эльфхельма, я знал, что он будет пытаться повернуть вас против меня, но я надеялся, что мои сыновья проявят больше преданности своему отцу и королю. Видимо, моя вера была ошибочной.

— Милорд, — заговорил Этельстан, и его тон теперь был примирительным, — я не хотел сказать, что…

— Я хорошо понял, что ты хотел сказать. Своими словами и делами ты ясно дал это понять. Поскольку вы проявили так мало почтения к моему браку и королеве, вы изгнаны из моей свиты и с моего двора. Отправляйтесь в аббатство Сент-Олбанс, все трое, до тех пор, пока я снова не призову вас. Лорд Эльфхельм научил вас сомневаться в мудрости решений короля. Посмотрим, смогут ли монахи научить вас терпению и смирению. А теперь убирайтесь.

Выйдя из королевских покоев, Этельстан остановился, пораженный своим собственным безрассудством и тем, к чему оно их привело. Он ощущал на себе осуждающие взгляды своих братьев, со страхом ожидая неизбежных упреков.

— Замечательно, — сказал Экберт. — Ссылка в Сент-Олбанс на бог знает как долго. Спасибо тебе за это, братец.

— Только дурак называет короля дураком, — поддержал его Эдмунд.

— Я не называл его дураком, — возразил Этельстан.

— Ну да, ты назвал его безумцем и дураком, — согласился Эдмунд. — Так даже лучше! Что на тебя нашло, почему ты себе позволил себе так с ним разговаривать?

— Он спросил моего мнения, и я его высказал. Ну ладно, признаю, я был неправ. Я решил, что он действительно хочет узнать, о чем я думаю.

— Бог мой, Этельстан! Ему не было нужды просить тебя об этом. У тебя уже несколько дней все написано на лбу.

— Чего же вы хотели от меня? Чтобы я поцеловал ему руку и пожелал счастья между ног его молодой королевы? Он бы понял, что это ложь.

— А тебе обязательно бросаться в крайности? — гнул свое Эдмунд. — Ты сам себе вредишь своей прямолинейностью! Ты хочешь иметь хоть какое-то влияние на решения, принимаемые королем. Ну и как это будет возможно, если нас изгнали со двора?

— Могло быть еще хуже, — весело сказал Экберт. — Он мог выслать нас в Гластонбери, тогда пришлось бы провести лето среди болот, кормя комаров. Сент-Олбанс, по крайней мере, в сухой местности и всего в дне езды от Лондона, а по пути достаточно трактиров и пивных.

— Заткнись, Экберт, — бросил ему Этельстан. — Король все еще считает нас детьми, и до тех пор, пока так будет продолжаться, мы не будем иметь на него никакого влияния.

— Его молодой жене столько же лет, сколько и тебе, — возразил ему Эдмунд. — Ее он, понятно, не считает ребенком. Нам следует уповать, однако, на то, чтобы ее влияние на него было не больше, чем наше.

Эта мысль заставила Этельстана поморщиться. Пока они будут несколько следующих недель или даже месяцев сидеть в Сент-Олбанс, молодая королева проведет их в постели отца. А если она родит ему сына, что тогда? Предсказания прорицательницы по-прежнему звучали в его ушах набатом, и он не видел иного им объяснения, кроме того что молодая нормандская жена их отца сумеет убедить его лишить наследства своих старших сыновей.

Глава 11

Июль 1002 г. Неподалеку от Винчестера, графство Гемпшир

Сидя в королевском фургоне вместе с Уаймарк и Маргот, Эмма созерцала залитые солнечным светом пейзажи Гемпшира, раздвинув занавеси, чтобы впустить свет и свежий воздух. На этом отрезке пути только виды из окна и доставляли удовольствие, поскольку толстые подушки, которыми были устланы сиденья, плохо смягчали толчки подпрыгивающей на глубоких дорожных выбоинах повозки. Ей трудно было решить, что доставляет больше неудобств: плыть на борту раскачивающегося на волнах корабля или ехать внутри тряского колесного фургона. В фургоне, по крайней мере, сухо, но тяжелое неповоротливое транспортное средство тащилось так медленно за приводящими его в движение волами, что — Эмма не сомневалась в этом — пешком они добрались бы быстрее.