Короли в изгнании - [138]

После обеда, или, вернее, в его конце, кто-то из гостей, – кажется, это был монстр Миша – предложил «размяться». Во всяком случае, Кержаку запомнилось именно это слово. «Размяться». Так его перевел Игорю Ивановичу вставленный в ухо автоматический переводчик. Нельзя сказать, что все присутствующие встретили предложение с энтузиазмом. Дама Э, например, отнеслась к нему довольно прохладно и сразу сказала, что она «пас». Но другие… Кое-кто из других принял идею «размяться», что называется, на ура. И через пару минут оживленно, хотя и без ажитации переговариваясь, вся компания проследовала в спортивный зал. Вообще-то, и зал был не спортивный – он назывался Дуэльным полем, не больше и не меньше – и проследовали, это мягко сказано, потому что им пришлось пройти несколько впечатляющих своей отделкой коридоров корабля-дворца и дважды воспользоваться лифтами. Но в конце концов они попали в огромный круглый зал с купольным потолком и паркетным полом. Все в зале, кроме темно-коричневого паркета, было белоснежным, даже удобные кресла в ложах для зрителей, расположенных вокруг выложенной деревом арены. И еще здесь было очень много света. Яркий свет заливал арену, возникая прямо из сияющего знобкой белизной купола потолка.

Войдя в зал, Игорь Иванович замешкался было, не зная, куда ему теперь идти и что делать, но неслышно возникшая рядом с ним Тата уверенно взяла его за руку и провела в одну из лож.

– Садись, Кержак, – сказала она на своем корявом, но приятно звучавшем для его уха русском. – Смотри! Такое даже в империи редко увидишь.

То, что она, по-видимому, права, он понял уже в следующую минуту. Он увидел, как сбрасывает одежду Йёю. Ну, в том, как раздевается Йёю, ничего особенно интересного не было, кроме самого факта, разумеется. Впрочем, брови Кержака непроизвольно взлетели вверх, когда он увидел, как герцог сооружает из шейного платка что-то вроде набедренной повязки, совершенно игнорируя тот факт, что делает он это на глазах у всех. А в следующую секунду Игорь Иванович увидел Клаву, идущую к центру арены с противоположной стороны. Клава была ослепительна. Она была чертовски хороша, но Кержака, как школьника, бросило в краску, когда он осознал, что Шемаханская царица не оставила на себе ни одной даже самой маленькой тряпочки. Для вида, не говоря уже о приличиях. Но, как уже знал Кержак, понятия о приличиях у этих людей были весьма своеобразными.

Между тем Иёю закончил «туалет» и тоже отправился к центру арены. Он очень красиво шел. Мягко и легко, грациозно, если такое определение было здесь уместно. Йёю остановился напротив Клавы, поклонился и отступил на шаг назад. Капитан Фролова – «Без вести пропавшая, помнится» – улыбнулась ему в ответ и тоже сделала шаг назад. А потом внезапно, без видимой подготовки, без сигнала или еще какого-нибудь знака два тела рванулись навстречу друг другу и вверх. Кержак уловил серию быстрых ударов, ударов, нанесенных обоими участниками спарринга с такой немыслимой скоростью, что он был способен лишь засечь движение, но никак не оценить его направление и характер. Он только понял, что стремительно и легко, взлетая на фантастическую высоту – метра три! – как если бы гравитация для них перестала вдруг существовать, Клава и Йёю не только успели нанести друг другу множество неуловимо быстрых ударов, но, что характерно, и парировать их тоже. Кержак не мог этого знать точно, но предположил, что и сила ударов была нешуточная. Но время, отпущенное ему для того, чтобы увидеть, понять и оценить, было настолько кратким, что он просто ничего не успел. Ни увидеть толком – увидеть, рассмотреть, воспринять – ни понять то, что увидел, ни оценить. А бойцы уже упали на арену, как будто непринужденно сошли с неба на землю, и закружились в стремительном и головоломном танце, каждый в своем, и оба вместе. Общее впечатление было такое, что он видит какой-то балетный танец, красивый до безумия и эстетичный до вычурности. И очень быстрый. Настолько стремительный, что Кержак мог говорить только об общем впечатлении. Никаких деталей он просто не видел.

Бой продолжался две минуты, не больше, но у наблюдавшего его Кержака дыхание было сбито напрочь, как если бы он сам махался на арене, и не две минуты, а час или два. А бойцы… Они прекратили схватку так же внезапно, как и начали, и, судя по ним, не только не устали, но даже не запыхались. И не вспотели. Это Игорь Иванович видел вполне отчетливо.

«Ну ни хрена себе!» – это было единственное, что он мог сказать по поводу увиденного. Однако это были всего лишь цветочки, ягодки ожидали его впереди. Бой Меша со Скиршаксом оказался совсем коротким. Гвардеец просто ничего не успел, а Кержак не успел увидеть и понять, что там произошло. Но вот противники стоят один против другого, а в следующее мгновение на месте стоит только Меш, а Скиршакс летит, вернее, уже падает на паркет арены метрах в пятнадцати от того места, где только что стоял. Однако, несмотря на мгновенный ужас, испытанный Кержаком при виде этого падения, ничего страшного с генералом не произошло. Упал, «отжался», как говорится, улыбнулся Мешу, поклонился и пошел одеваться.