Короли и Звездочеты - [10]

Первые недели Глюнов шарахался даже от тени, которую отбрасывали далекие чахлые березки лесополосы. Потом вникающая во все чужие, ее не касающиеся, дела Петренко насплетничала Монфиеву, что новый аспирант панически чего-то боится, и Большой Начальник снизошел, лично намекнул, что работа у них тут ответственная, персонал нервный, и лучше профилактики ради с Лукиным познакомится до того, как придется.

Саша поначалу смущался, заверял, что с головой у него все в порядке, что никаких неврозов, а тем паче - тьфу-тьфу-тьфу… А потом Лукин сам зашел к ним в корпус А и заглянул в кабинет 101 отрекомендоваться новому сотруднику.

Евгений Аристархович всего-навсего попросил объяснить, почему опять в его ноуте сгорел предохранитель. Между двумя травмированными современным развитием техники интеллигентами завязался разговор на отвлеченную тему, в которой Глюнов только делал вид, что разбирался, но ноут обещал «посмотреть»… Потом, когда Зиманович объяснил, что у доктора, должно быть, клиника подключена к какому-то неправильному запасному питанию, а потому у всех тамошних приборов время от времени «выбивает фазу» от перепадов напряжения, Саша сам вызвался прогуляться до клиники, отнести ноут хозяину и, заодно, познакомиться с девушками, о которых так вкусно мечтали Витька с Серегой из генетической лаборатории. Заведующий той же лабораторий доктор Журчаков - биологии доктор, - с которым Саша тогда еще не был близко знаком, отвесил болтунам подзатыльники, смерил Глюнова скептическим взглядом, убедился, что новоиспеченный аспирант ему - такому из себя представительному и солидному - не конкурент, и объяснил, как идти. Значит, идешь вон по той тропинке, потом доходишь до лесопосадки из чахлых березок, продолжаешь идти по дороге. А там видишь трехэтажный расползшийся в ширину дом, заходишь и спрашиваешь доктора. Если увидишь, как вокруг дома бродят странноватые люди в скучных серых пижамах - не пугайся, раз добрый доктор позволил, значит, официально они признаны мирными. Не покусают.

А если покусают, - еще больше «успокоил» Журчаков, - приходи ко мне. Я ведь мутации изучаю, если что - обеспечу работой до конца жизни…

Саша ужасно нервничал и просто заставлял себя передвигать ноги, на каждом шагу уверяя паникующего человечка у себя в голове, что психиатрическое профилактическое обследование - обычнейшее в наши неспокойные времена дело; что его проходят все, даже те, кто собирается стать водителем автотранспортного средства, что педагоги тоже обследуются - Маша рассказывала… Собственно, другого-то выхода нет - убеждал себя Глюнов, но всё равно не мог успокоить грызущего душу червяка сомнения.

Вот так Саша к Евгению Аристарховичу и пришел. Конечно, первые пять минут со страху и слова не мог сказать, потом вдруг зацепился глазом за расставленные на столе шахматы - старые, деревянные, с потрескавшимся и от времени потемневшим лаком, замечательные в своей необычной прелести шахматы, мигом сообразил, что конь ест ладью на Е7. «Тогда ферзь кушает пешечку,» - мягко возразил Евгений Аристархович, - «И вам, батенька, мат в два хода». «Точно… И как я сразу не заметил? тогда буду думать,» - нахмурился Сашка. Подумал - и выиграл.

Слова «психиатрическая лечебница», оказывается, не так уж и страшны, если ими обозначается небольшое трехэтажное здание с плоской крышей, на которой натянут тент, чтоб медсестричкам было удобнее принимать солнечные ванны; если подразумевается большой и светлый уютный кабинет с безразмерным письменным столом и кожаной мебелью, а главное - с цветущими орхидеями на подоконниках.

До знакомства с доктором Лукиным Глюнов никогда в жизни не видел цветущих орхидей - эти чудесные растения представлялись ему чем-то удивительным, из разряда раритетов, доступных только первооткрывателям вроде Колумба, или супербогачам, типа миллиардеров или арабских шейхов. Евгений Аристархович смеялся над такой детской неосведомленной романтичностью - дескать, времена, когда орхидеи считались предметом роскоши и принадлежностью богатого сословия, давно прошли, сейчас это просто цветы - но очень красивые. Невероятно и волшебно красивые, добавил Лукин, осторожно смахивая только ему различимую пыль с плотных листьев растения, и став в задумчивости похожим на очень старого лысого гнома.

Орхидеи в «Экспериментальном оздоровительном центре» стояли даже в коридорах - правда, не столь редких сортов, как в кабинете, и Леночка строго предупредила Сашу, что руками трогать их можно только Марине Николаевне - на правах докторской жены, да и лично Лукину.

А вот шахматы доктор Лукин «трогать» разрешал, и даже договорился с Сашей, что тот будет хотя бы раз в неделю к нему заглядывать, а то господин Теплаков и его компания только в преферанс горазды резаться, половину сотрудников Объекта на эту дурацкую игру подсадили, а шахматы - это ж игра благородных королей и мудрых звездочетов, и надо прикладывать усилия по ее популяризации.

Лукин нуждался в противнике - «Это, батенька, первое дело - чтобы поддерживать себя в достойной форме, нужна соответствующая цель. Иначе - грустно». Чтоб не грустить, они договорились играть по пятницам, совмещая профилактику невротических реакций у Саши и дегустацию пирогов Марины Николаевны, заваривали чай по фирменному рецепту Лукина - «Такую травку никакой заваркой не испортишь», и садились друг напротив друга, нависая над клетчатой доской.