Короли и капуста. Рассказы - [112]

– Это вы, мистер Гивенс? – осведомилась Жозефа своим томным контральто. – Вы чуть не испортили мне выстрел своим воплем. Вы не ушибли голову при падении?

– Нет, нет, – спокойно ответил Гивенс, – вовсе не ушиб. Это-то как раз не больно.

Он нагнулся, придавленный стыдом, и вытащил из-под зверя свою прекрасную шляпу. Она была так смята и покорежена, словно ее специально готовили для комического номера. Потом он стал на колени и нежно погладил свирепую, с открытой пастью голову мертвого льва.

– Бедняга Билл! – воскликнул он прочувственно.

– Что такое? – резко осведомилась Жозефа.

– Да вы, конечно, не знали, мисс Жозефа, – сказал Гивенс с видом человека, в сердце которого великодушие берет верх над горем. – Вы не виноваты. Я пытался спасти его, но не смог вовремя подать вам знак.

– Спасти кого?

– Да Билла. Весь день его ищу. Понимаете, он был любимцем всего лагеря. Старик, бедняга… да он бы и кролика не обидел. Вот уж ребята расстроятся, как узнают. Но откуда вам было знать, что Билл всего лишь хотел поиграть с вами.

Жозефа испытующе смотрела на него своими жгучими черными глазами. Рипли Гивенс с успехом выдержал испытание. Он стоял и ерошил свои темно-русые кудри с выражением глубокой скорби. В глазах его была горечь, но без примеси нежного укора. Приятные черты его лица явно выражали печаль. Жозефа дрогнула.

– А что же ваш питомец делал тут? – спросила она, пуская в ход последний довод. – У переправы Белой Лошади нет никакого лагеря.

– Он удрал из лагеря еще вчера, старый разбойник, – без запинки ответил Гивенс. – Даже удивительно, как его до смерти не напугали койоты. Понимаете, на прошлой неделе Джим Уэбстер, наш конюх, притащил в лагерь щеночка терьера. Так злодей прямо-таки не давал Биллу житья – гонялся за ним по всему лагерю и часами жевал его задние лапы. Каждый вечер бедняга забирался к кому-нибудь из нас под одеяло, чтобы укрыться от несносного щенка. Видно, он был в полном отчаянии – иначе бы ни по чем не сбежал. Он ведь всю жизнь боялся отходить далеко от лагеря.

Жозефа посмотрела на труп свирепого зверя. Гивенс ласково потрепал его по страшной лапе, одного удара которой хватило бы, чтобы убить годовалого теленка. Медленно румянец залил оливковые щеки девушки. Был ли то признак стыда, какой испытывает настоящий охотник, убив недостойную дичь? Взгляд ее смягчился, а опущенные ресницы смахнули с глаз веселую насмешку.

– Мне так жаль, – прошептала она, – но он такой большой, и прыгнул так высоко, что…

– Бедняга Билл проголодался, – перебил ее Гивенс, спеша заступиться за покойника. – Мы всегда заставляли его прыгать, только тогда он получал ужин. Увидев вас, он решил добиться от вас кормежки.

Неожиданно глаза Жозефы расширились.

– Да ведь я могла застрелить вас! – воскликнула она. – Вы же кинулись как раз между нами. Вы готовы были пожертвовать своей жизнью ради своего питомца! Это похвально, мистер Гивенс. Мне нравятся люди, которые любят животных.

Да, в ее глазах даже светилось нечто вроде восхищения. В конце концов из руин позорной развязки рождался герой. Выражение лица Гивенса обеспечило бы ему достойное положение в «Обществе покровительства животным».

– Я всю жизнь обожал их, – сказал он, – лошадок, собачек, мексиканских львов, коров, аллигаторов…

– Ненавижу аллигаторов! – резко возразила Жозефа. – Ползучие, грязные твари!

– Я сказал – аллигаторов? – быстро поправился Гивенс. – Я, конечно, имел в виду антилоп.

Совесть Жозефы заставила ее пойти еще дальше. В раскаянии она протянула руку В ее глазах стояли слезы.

– Вы ведь простите меня, мистер Гивенс? Я ведь всего лишь девушка, понимаете, я сначала очень испугалась. Мне так жаль Билла, очень, очень жаль. Вы даже себе не представляете, до чего мне стыдно. Если бы я знала, я ни за что бы этого не сделала.

Гивенс взял протянутую руку Он держал ее до тех пор, пока его великодушие не победило скорбь об утраченном Билле. Наконец стало ясно, что он простил ее.

– Не будем больше об этом, мисс Жозефа. Понятно, что вид Билла напугает любую девушку. Я уж как-нибудь объясню все ребятам.

– Правда? И вы не будете меня ненавидеть? – невольно Жозефа приблизилась к нему. Глаза ее глядели ласково, – так ласково, – и в них была пленительная мольба. – Я бы тотчас возненавидела всякого, кто убил бы моего котенка. И как благородно вы пытались спасти его с риском для жизни! Как мало людей, способных на такое! Победа, выросшая из поражения! Водевиль, превращенный в драму! Браво, Рипли Гивенс!

Спустились сумерки. Разумеется, нельзя было допустить, чтобы Жозефа возвращалась домой в одиночестве. Несмотря на укоряющие взгляды лошади, Гивенс снова ее оседлал и пустился вслед за Жозефой. Они легко галопировали бок о бок по мягкой траве – принцесса и человек, который любил животных. Запахи прерии – запахи плодородной земли и прекрасных цветов – окутывали их сладкими волнами. Где-то на холме затявкали койоты. Бояться нечего! И все же…

Жозефа подъехала ближе. Ее маленькая ручка, по-видимому, что-то искала. Гивенс накрыл ее своей. Лошади шли нога в ногу. Руки медленно сомкнулись, и обладательница одной из них заговорила: