Королевство украденных голосов - [31]

Эска прикусила губу.

– Мои родители тоже участвовали в битве?

Уайтфур кивнул.

– И ты. Ты с малых лет умела стрелять из лука, и, как родители ни уговаривали тебя в тот день спрятаться, они не смогли тебя удержать… Ты настояла на том, что тоже должна сражаться.

Старик опустил глаза и несколько мгновений молчал.

– Твою мать убила на льду росомаха, околдованная Ледяной королевой. – Взгляд Уайтфура смягчился. – Мама любила тебя, Эска. Неистовой любовью, которая могла бы сдвинуть с места горы.

Эска почувствовала, как комната качнулась. У неё была мать, которая любила её, но осознание этого пришло слишком поздно. Под столом две маленькие ручки обхватили её ноги. Блу не могла толком понять, что происходит, но чувствовала тоску Эски и крепко её обнимала.

Уайтфур вздохнул.

– Её звали Блэкфина, и она была такой же частью океана вокруг Эркенвальда, как киты, которые скользят по его волнам. Она понимала подводные песни косаток и нарвалов и плавала в глубинах вместе с тюленями.

Эска пыталась представить себе то, о чём рассказал старик. Девочка закрыла глаза и увидела женщину, стоящую на скале над океаном. Её длинные рыжие волосы развевались на ветру, над ней кричал шквал чаек. Воспоминание ускользнуло, и душа Эски наполнилась тоской.

– Отец Эски жив? – тихо спросил Флинт.

Старик кивнул.

– Волчий клык ещё жив.

Эска откинулась на спинку стула. У неё появилась надежда, что где-то есть близкий ей человек.

Флинт взглянул на Эску.

– Его нужно найти.

Но Уайтфур покачал головой.

– Он в плену во дворце Зимний клык.

Эска ахнула. Все дни и ночи, которые она провела в одиночестве в музыкальной шкатулке, её отец был так близко, а она об этом не знала.

– Что случилось? – спросила она. – Почему я очутилась в музыкальной шкатулке?

– Из-за твоего голоса и таящихся в нём возможностей. С того момента, как ты родилась и мы увидели на твоей шее знак Небесных Богов, мы, Странники, знали, что ты особенная. Когда Небесные Боги ещё танцевали по ночам, мы слышали их пение, и пели они о ребёнке с таким сильным голосом, что этот голос сможет спасти Эркенвальд, если наступит тьма.

Флинт повернулся к Эске и тихо сказал:

– Вот видишь, ты не проклята, а отмечена.

Слова Флинта и Уайтфура легли на душу Эски тяжким грузом. Долгое время она надеялась, что сможет использовать свой голос во благо, а не во зло, но теперь чувствовала, как Ледяная королева постепенно его крадёт. Если Флинт и Уайтфур об этом узнают, вдруг они перестанут верить в неё и она снова останется совсем одна?

Эска поёрзала. Мысль о том, что её голос может быть могущественней посоха Ледяной королевы, гимна и бесконечной тёмной магии, казалась такой маловероятной!

Уайтфур снова заговорил:

– Ледяная королева – это упавшая звезда из Малой Медведицы. Она завидовала тебе с твоего рождения, Эска. Она и её шаман заставили самого могучего воина-Клыка и стаю росомах искать тебя в битве, и росомахи убили твою мать. Когда твой отец понял, что потерял Блэкфину, он притянул тебя, поставил рядом и попытался сражаться дальше. Но на стороне воина-Клыка была тёмная магия. Помню, я наблюдал, бессильный помочь, как Клык потащил тебя и твоего отца во дворец. – Уайтфур встретился взглядом с Эской. – Королева бросила твоего отца в ледяные башни, а тебя заперла в музыкальной шкатулке. Позже мы, Странники, услышали голос твоего отца, поющего в хоре, но ты молчала, и мы решили, что ты погибла… И вот несколько дней назад, глубокой ночью, когда я охотился, меня нашла твоя орлица. Она упорно летала надо мной, пока я не понял, что она выписывает в небе созвездие Небесных Богов – это был знак, что ты, возможно, ещё жива. Я проследил, куда улетела орлица, последовал за ней, спустя несколько дней добрался до этой долины и вспомнил про Великанью бороду, одно из любимых укрытий Волчьего клыка.

Эска провела рукой по столешнице. Неужели её отец сидел за этим самым столом? Спал на кровати, в которую она ложилась каждую ночь? Она подумала, что однажды сможет снова встретиться с отцом, потом вспомнила о маме, которая умерла, защищая её в битве при Зимнем клыке… У девочки сжалось горло, и она тихо сказала:

– Я никогда ни о чём подобном не просила. Не просила голоса, такого опасного и ужасного, что из-за него мою маму убили, а папу взяли в плен.

Уайтфур провёл рукой по бороде.

– Возможно, твой голос и опасный. Но не ужасный. У тебя есть дар, Эска. Твой голос способен творить великие дела, если использовать его с умом.

– Но он слабеет! – выпалила Эска и опустила глаза.

Уайтфур помог разобраться в прошлом и должен был знать правду. И Флинт тоже. Эска поняла, что нужно признаться, чем бы это ни закончилось.

– Каждое утро, когда я слышу гимн Ледяной королевы, я чувствую во рту холод, как будто ледяные пальцы пытаются залезть мне в горло и вырвать мои слова.

Уайтфур зарычал, и Камушек под столом поспешно спрятался за Блу.

Эска нервно продолжала:

– Сбежав из Зимнего клыка, я прихватила ключ от музыкальной шкатулки, но Ледяная королева забрала его, когда погналась за мной в предгорьях. Ключ заколдован, и я знаю, что она собиралась отдать его своему шаману Слизеру, чтобы тот мог закончить какое-то хитроумное устройство и с его помощью украсть мой голос. – Эска фыркнула. – Пока Ледяной королеве удаётся только ослабить его, но пройдёт совсем немного времени, и она найдёт способ полностью им завладеть.