Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата - [15]

– Это тебе самой решать, – помолчав, ответил Астерина.

Ответ постепенно укладывался в сознании Маноны. Ведьма снова повернулась к западной стороне горизонта. Быть может, она и заслужит эту честь, если приведет ведьм на родину, о которой они знали так много, но все понаслышке.

Конечно, если они уцелеют в ужасах разгорающейся войны.

Ускользнуть незамеченным от тринадцати спящих ведьм и их драконов – задача не из простых.

Но Дорин Хавильяр готовился к этому заранее. Изучал, кто как несет караул, кто спит крепче других, кто сразу доложит, что он удалился от их костерка, а кто промолчит. Готовиться он начал больше месяца назад, как только у него возник этот замысел.

Нынче привал устроили на неширокой каменной площадке, где обнаружили давнишние следы лагеря крошанских ведьм. Нависающая скала преграждала путь холодному ветру. Драконы разлеглись полукругом, создав теплую чешуйчатую стену.

Дорин знал: отлучиться надолго он не сможет. Неделями он упражнялся, разыгрывая сонного человека, рассерженного тем, что телесные потребности вынудили его встать и, ежась от холода и ветра, брести справлять нужду. Нужно, чтобы ведьмы привыкли к его ночным отлучкам. И чтобы к ним привыкла Манона.

Ни он, ни ведьма не делали никаких признаний, однако на всех привалах укладывались спать рядом. Об остальном не могло быть и речи, когда вокруг – дюжина ведьм. Остальное происходило у них в безлистных лесах и на заснеженных перевалах. Тогда их руки неистово двигались по телу друг друга. Точнее, по тем частям тела, что они решались обнажить на холодном ветру.

Их слияния были короткими и неистовыми. Зубы, ногти, рычание. И не только со стороны Маноны.

Ведьмы упрямо искали следы исчезнувших крошанок. Дорин порою ощущал себя игрушечным солдатиком, оказавшимся среди реальных опасностей. Ведьмы изворачивались, чтобы не попасться на глаза соплеменницам, воюющим на вражеской стороне. Друзья Дорина проливали кровь, спасая родные края. Только он… После очередного дня бесплодных поисков он не меньше, чем Манона, ощущал потребность сбросить накопившееся напряжение. Они никогда не говорили на такие темы, чему он был только рад.

Дорин вообще не представлял, в кого он нынче превратился.

Если не лукавить, чаще всего он ощущал себя маленьким, никчемным человечком. Это ощущение длилось не первый месяц, прерываемое лишь краткими моментами близости с Маноной и его упражнениями с ведьмами отряда Тринадцати. В последнем случае тупая ярость заставляла его уставшую руку размахивать мечом, а его самого – упрямо подниматься, будучи в очередной раз сбитым с ног.

Сражение на мечах, стрельба из лука, метание ножей, искусство выслеживания – ведьмы учили его всему, о чем бы он ни просил. Вместе с тяжелым Дамарисом на оружейном поясе Дорина висел ведьмин нож. Нож ему подарила Соррель – вторая заместительница Маноны, когда пару недель назад ему впервые удалось выиграть поединок у этой ведьмы с каменным лицом.

Но когда заканчивались уроки, когда все рассаживались возле костерка (больших костров разводить не отваживались), Дорин мысленно спрашивал себя: чуют ли ведьмы беспокойство, кусающее его за пятки?

Может, и сейчас они учуяли, что встал он совсем не ради малой нужды на холодном ветру? Дорин бесшумно пробрался между подстилками, затем протиснулся в узкую щель между Нареной – небесно-голубой драконихой Астерины – и Аброхасом. Кивнул Васте, несущей караул. Рыжеволосая ведьма, невзирая на пронизывающий холод, лукаво улыбнулась ему и провожала взглядом, пока он не завернул за выступ скалы и не исчез из виду.

Дорин намеренно выбрал время ее смены. Иные ведьмы отряда Тринадцати вообще не улыбались. Линна до сих пор поглядывала на него так, словно намеревалась располосовать ему кожу и посмотреть, как он устроен внутри. Эмогия держалась замкнуто и не улыбалась даже соратницам. Тейя и Кайя обменивались улыбками исключительно между собой. А если улыбались зеленоглазые Фалина и Фаллона (близняшки-демоняшки, как их называли) – это предвещало ад кромешный.

Всех их насторожило бы его затянувшееся отсутствие. Но Васта, беззастенчиво кокетничающая с ним, не будет считать минуты. Возможно, из страха, что Манона истолкует это по-своему и ей же достанется.

Порою Дорину делалось стыдно. Получалось, ведьмы – не более чем пешки в его игре. Он наблюдал за ними, изучал их повадки, забывая, что поиски крошанок – рискованное, смертельно опасное занятие.

Но какая разница, заботит ли его судьба ведьм и своя собственная? Прежде он был очень заботливым и внимательным. И что? Это не спасло ни его, ни Соршу.

Он решил пожертвовать всем, чтобы запечатать Врата Вэрда. Остальное не имело значения.

Дамарис оттягивал бок, но древний меч не шел ни в какое сравнение с двумя другими предметами, засунутыми во внутренний карман плотного камзола. К счастью, Дорин быстро научился заглушать их шептания и не откликаться на их диковинные посулы. Это удавалось ему почти всегда.

Ни одна из ведьм не спросила, почему Дорин так легко согласился прекратить поиски третьего Ключа Вэрда. Он не желал понапрасну тратить время на споры. Замысел созрел в его мозгу уже тогда, и он повел себя так, что Манона и остальные ведьмы поверили: Дорина вполне устраивает роль стража, прикрывающего их своей магией.