Королевское зерцало - [48]

— Харальд, — взмолилась я. — Ты же говоришь об умирающем.

— А с чего ты взяла, что я должен оплакивать Магнуса?

Не успел он это сказать, как протрубил рог, возвестивший о смерти Магнуса конунга.

В мою душу закралось подозрение.

Там, на корабле, я не решилась сказать ни слова, нас могли услышать.

Но это мучительное подозрение не покидало меня.

Я уходила в укрытие под палубой, где меня никто не мог потревожить. Там я плакала и над умершим Магнусом, и над жестокостью Харальда, и над собственной слабостью.

Олав пришел на другой день, хотя это было Сретенье [33]. И Эллисив продолжала рассказывать.

Перед смертью Магнус послал сообщить Свейну сыну Ульва, что оставляет ему в наследство Данию. Харальд поручил своим людям перехватить гонцов Магнуса, но опоздал. Теперь следовало ждать, что датчане захотят собраться под властью Свейна.

Тем не менее Харальд отказался признать волю Магнуса и созвал воинов на тинг.

Он сказал, что Дания, так же как и Норвегия, по наследству должна достаться ему. Поэтому он намерен созвать датчан на тинг, чтобы они признали его конунгом. Потом он отправится в Сканей и изгонит оттуда Свейна сына Ульва. И тогда норвежцы уже вечно будут господствовать над датчанами.

Кое-кто крикнул «да», но это были редкие выкрики.

Наконец вперед вышел Эйнар Брюхотряс.

Он сказал, что предпочитает последовать за мертвым конунгом Магнусом, чем за живым конунгом Харальдом. И вместо того, чтобы поддерживать Харальда в его дальних походах, где тот собирается завоевывать земли, принадлежащие другим конунгам, он намерен отвезти прах Магнуса в Трондхейм и похоронить его там рядом с его святым отцом.

Эйнар Брюхотряс говорил так хорошо, что многие захотели присоединиться к нему. Кончилось тем, что с ним уехали все тренды, а также люди из земель севернее Трондхейма и еще многие другие.

Харальд ничего не сказал на это. Но те, кто его хорошо знал, видели, как он разгневан.

У Харальда не осталось достаточно войска, чтобы подчинить себе Данию. Кроме того, было опасно позволять Эйнару Брюхотрясу самому распоряжаться в Норвегии — Харальду следовало спешить, а то он рисковал вернуться в страну, охваченную бунтом.

Главные силы Харальда находились в Вике и дальше по побережью до самого Стада. Все люди из этих мест примкнули к нему, самыми значительными из них были могущественные сыновья Эрлинга из Соли. Харальду, как он сказал мне, было неважно, что ими движет, любовь к нему или ненависть к Эйнару.

Самое главное было собрать такое войско, чтобы Эйнар не посмел вступить в открытое сражение.

Мы подняли паруса и повернули на север, в Вик.

Что касается меня, все это время меня донимали мысли, которые я упорно гнала прочь, С тех пор как мы прибыли в Данию в первый раз, я стала замечать за Харальдом поступки, которые не могла одобрить. Прежде всего — это его измена Свейну сыну Ульва, прикрытая к тому же клеветой на него. Потом его мошенничество с выплатой Магнусу половины золота, его мстительность, жадность и мелочность.

Я все видела и в то же время закрывала на это глаза. Иногда я, правда, пыталась спорить, но быстро отступалась.

Однако теперь, со смертью Магнуса, дело зашло слишком далеко.

Я больше не могла не замечать, что Харальд, которого я любила до безумия, — лжец, предатель, человек, который не задумываясь нарушает данное слово, если ему это выгодно, и который не пощадит никого, чтобы сделать по-своему.

Мне снова вспомнилось все, что в детстве мои наставники говорили мне о честности, доброте и любви к ближнему. Я поняла даже, что именно поведение Харальда толкнуло меня к Магнусу, другу моего детства.

И все-таки я не могла разлюбить Харальда. Я говорила себе, что он все же не такой, отказывалась верить дурному.

Я видела, как человека разрубали надвое ударом меча. Таким ударом меча стала для меня смерть Магнуса. А разрубленной оказалась моя душа.

Самое умное было держать язык за зубами и притворяться, будто мне нравится все, что делает Харальд. Но это было бы предательством по отношению к нам обоим. Мне была бы грош цена, если б я избрала этот путь.

И потому я решила поговорить с Харальдом при первом же удобном случае. А там будь что будет. Думаю, у меня была надежда, что он изменится ради меня, ведь он любил меня.

Первой нашей остановкой был Сарпсборг, и Харальд созвал на тинг всех местных жителей.

Пришли многие, их даже не потребовалось долго уговаривать, они единодушно признали Харальда конунгом всей Норвегии.

Мы жили в большом доме, построенном Олавом Святым — он часто зимой жил в Сарпсборге. Там было отдельное помещение, которое он использовал как спальные покои, это помещение мы и заняли.

И там я попыталась поговорить с Харальдом.

Мне не хотелось начинать издалека, и я сразу приступила к делу.

— Харальд, это ты убил Магнуса? — спросила я.

Я уже лежала, а он еще раздевался. Он быстро повернулся ко мне.

— Магнус захворал и умер, — сказал он, — Его святой отец приходил к нему во сне и призвал его к себе.

— Даже Эйнар Брюхотряс этому поверил, но я-то не столь простодушна, как твои соотечественники.

— И что же ты думаешь по этому поводу?

— Думаю, что в Царьграде ты кое-что узнал о ядах.