Королевский убийца - [44]

Шрюд встретил мой взгляд. Глаза его сверкнули в сторону Волзеда:

— Волзед! Пойди на время в кухню. Или в любое другое место. Подальше отсюда.

Волзед выглядел недовольным, но повернулся, фыркнул и удалился, оставив дверь открытой. По знаку Шрюда я встал и закрыл ее, а потом вернулся на свое место.

— Фитц Чивэл, — сказал он мрачно, — это не пойдет.

— Сир, — на мгновение я встретил его взгляд, потом опустил глаза.

Он снова медленно заговорил:

— Иногда амбициозные молодые люди делают глупости. Когда им указывают на их ошибки, они извиняются. — Я быстро поднял глаза, думая, не ожидает ли он извинений от меня, но король продолжал: — Мне было предложено такое извинение. Я принял его. Теперь мы пойдем дальше. В этом доверься мне, — сказал он. Голос его был мягким, но это была не просьба. — Меньше сказано, быстрее исправлено.

Я откинулся в кресле, глубоко вздохнул и медленно выдохнул. В одно мгновение я овладел собой. Я прямо смотрел на моего короля.

— Могу я спросить, почему вы позвали меня, мой король?

— Неприятность. Герцог Браунди из Бернса считает, что я могу все уладить. Он боится того, что может последовать, если я этого не сделаю. Он думает, что будет политически неверно… если он будет действовать сам. Поэтому удовлетворить его просьбу я обещал, хотя и неохотно. Разве нам недостаточно того, что у порога стоят пираты? Нам нужны еще и внутренние свары? Тем не менее они имеют право просить об этом меня, а я обязан удовлетворить любую просьбу. Снова тебе придется быть рукой королевского правосудия, Фитц.

Он вкратце рассказал мне о ситуации в Вернее. Молодая женщина пришла в Рипперкип, чтобы предложить Браунди свои услуги в качестве воина. Он был рад принять ее, потому что у нее были хорошие мышцы и она прекрасно владела луком, копьем и приемами драки. Она была красивая, сильная, небольшого роста, темноволосая и гладкая, как морская выдра, и вскоре стала известной фигурой при дворе. У нее было не очарование, а то мужество и сила воли, которые притягивают к себе других. Браунди полюбил ее. Она оживила его двор и вселила боевой дух в его гвардию. Но впоследствии она начала воображать себя пророчицей и утешительницей. Она утверждала, что была избрана Элем для более высокого предназначения. Ее звали Мадья, родители ее неизвестны, но она переименовала себя церемонией Огня, Ветра и Воды в Вераго. Она ела только мясо, которое добыла сама, и не держала в своих комнатах ничего, что не было бы сделано ею самой или завоевано при помощи оружия. Ее последователи множились, и, помимо находившихся под ее началом солдат, к ним примкнули несколько молодых придворных. Всем она говорила о необходимости вернуться к почитанию и уважению Эля. Она ратовала за старые обычаи, защищая суровую простую жизнь и прославляя то, что человек может сделать собственными руками.

Она рассматривала пиратов и «перековывание» как наказание Эля за нашу мягкость и обвиняла династию Видящих в поощрении этой мягкости. Сперва она осторожно говорила о таких вещах. Позже она стала вести себя свободнее, но никогда не была настолько смелой, чтобы впрямую призвать к измене. Тем не менее они принесли в жертву вола на прибрежных скалах, и она выкрасила кровью нескольких молодых людей и отправила их на поиски духов, как это делали в очень старые времена. Браунди слышал разговоры о том, что она ищет человека достойного ее руки, чтобы вместе с ним скинуть Видящих с трона Шести Герцогств. С их правлением начнется эпоха Воина и закончатся дни Земледельца. Что касается Бернса, то довольно большое количество молодых людей были готовы добиваться этой чести. Браунди хотел, чтобы ее остановили, прежде чем ему самому придется обвинить ее в измене и вынудить своих людей выбирать между Вераго и им. Шрюд высказал мнение, что ее последователи, по всей вероятности, быстро покинут ее, если ее победят в честном бою, или если с ней произойдет несчастный случай, или если ее поразит тяжелая изнурительная болезнь, которая уничтожит ее силу и красоту. Я вынужден был согласиться с ним, но заметил, что было много случаев, когда людей после смерти возвышали и почитали как богов. Шрюд сказал, что это, конечно, так, если только человек умирает благородно.

Потом он внезапно переменил тему. В замке Риппл на Силбее был древний свиток, с которого Верити хотел снять копию, — перечисление всех выходцев из Бернса, которые служили королю, работая Скиллом в составе групп. Кроме того, в Рипперкипе осталась реликвия тех дней, когда Элдерлинги защищали этот город. Шрюд хотел бы, чтобы утром я выехал в Силбей, снял копию с этих свитков, посмотрел на реликвию и привез ему подробный доклад. Я также должен был передать Браунди лучшие пожелания от короля и его уверенность, что неприятностям герцога скоро будет положен конец.

Я понял. Когда я встал и собрался уходить, Шрюд поднял палец, призывая меня к молчанию. Я ждал.

— А ты чувствуешь, что я верен своему слову? — спросил он. Это был старый вопрос, который он всегда задавал мне после наших встреч, когда я был еще мальчиком. Это заставило меня улыбнуться.

— Да, сир, — ответил я, как отвечал всегда.