Королевский путь - [18]

— Вы — дерзкое создание, Ваше Высочество, если перечите королеве Франции…

— А вам бы хотелось, чтобы мадам де Паруа была в детской?

— Пресвятая Дева, конечно, нет. Если она узнала бы, что король проявил ко мне… некоторое дружелюбие. Только Бог знает, что она могла бы сказать королеве. Но… я заболталась… Так можно и на бал опоздать…

Мария обвила руки вокруг шеи Джанет и поцеловала ее.

— Ступайте, а после бала зайдите ко мне, ладно? Я хочу услышать о нем все.

И теперь она лежала в кровати, ожидая конца бала.

Она поспала немного… Когда она проснулась, стояла тишина. Значит, бал уже закончился, а ее тетя так и не зашла к ней, хотя и обещала! Яркий лунный свет освещал комнату через окна. Она уселась в кровати и прислушалась. Боли в животе утихли, и она чувствовала себя хорошо. Однако, она была рассержена. Она всегда злилась, когда подозревала, что с ней обращаются как с младенцем. Нет сомнений, леди Флеминг приходила рассказать о бале, но, застав Марию спящей, ушла на цыпочках, словно Мария была ребенком.

Мария выбралась из кровати, накинула на плечи шаль и прокралась к маленькой комнате, где спала леди Флеминг. Она стянула покрывала с кровати. Постель оказалась пустой. Леди Флеминг еще не вернулась, хотя бал уже закончился.

Мария забралась в постель Джанет, собираясь дождаться ее. Мария ждала долго, пока ее не стало клонить в сон. Уже стало светать, когда она была разбужена вернувшейся Джанет.

Мария уселась в постели и вытаращилась на свою тетку. Та была все еще в бальном наряде, но костюм был смят и порван в нескольких местах.

— Что случилось?!

— Во имя всех святых, не разбуди никого!

Джанет начала снимать костюм.

— Что стряслось? — настаивала Мария. — Вы выглядите так, словно на вас напали разбойники, а вы были этому весьма рады.

— Не надо так говорить, если вы любите вашу Флеминг. И вообще: вас здесь быть не должно. Вы должны быть наказаны за любопытство среди ночи. Королева наказала бы вас.

— Возможно, она и хотела бы наказать меня за любопытство среди ночи. Я приказываю вам сказать, что с вами случилось.

Джанет забралась в кровать и обняла Марию.

— Как быть, если кое-кто приказывает молчать? — спросила она со смехом.

— Я — королева…

— Шотландии, моя милейшая. Что, если я получила более высокое приказание?

— ???

Леди Флеминг расцеловала королеву Шотландии.

— Я так счастлива, дорогая. Я — самая счастливая женщина во Франции. Однажды я буду в состоянии защитить вас. Однажды вы попросите у меня, что захотите, и я, возможно, благодаря доброте короля, буду в состоянии дать это вам.

Мария была в волнении. Вот она — одна из тайн в жизни взрослых. Здесь был проблеск волнующего мира, в котором она когда-нибудь сыграет свою роль.

— Я прошу вас только об одном, — сказала она. — Чтобы никогда не позволялось этой мрачной де Паруа проходить рядом с детской.

— Это я могу вам обещать, — сказала радостно Джанет. — С этого дня она выгнана.

Они лежали вместе, улыбаясь. Каждая думала о славном будущем, которое простиралось перед ней.

* * *

Мария на время забыла о волнениях при Дворе. Со своими четырьмя подругами ей предстояло пробыть в Мезоне у бабки. Ее дед, герцог Клод, был тяжко болен, и никто не надеялся, что он еще долго проживет. Она знала, что скоро ее дядя Франсуа будет претендовать на место главы дома Гизов. Но она не увидела его в этой роли. Это место занял ее дядя, кардинал Шарль.

Получилось так, что последнее время они много бывали вместе. Они гуляли вокруг имения, и глаза кардинала вспыхивали огнем, когда он наблюдал за нею. Он изучал ее так старательно, что Мария заливалась румянцем от страха, что он отыщет в ней какой-нибудь недостаток. Бывали случаи, когда он приводил ее в свою опочивальню. Она сидела на коленях у него, а он осыпал ее ласками. Он немного пугал ее и в то же время приводил в восхищение. Ее глаза расширялись почти непроизвольно при взгляде на эти длинные утонченные пальцы, непрестанно гладящие ее. Она не могла ответить самой себе, любит ли эти ласки, или они неприятны ей. Они пленяли ее и, несмотря на это, отталкивали. Иногда он заставлял ее посмотреть ему в лицо. Она делала это, хотя он принуждал ее насильно. Его продолговатые светлые глаза с темными ресницами были так прекрасны, что она просто жаждала взглянуть в них, хотя и побаивалась. Они были нежными и озлобленными, добрыми и жестокими. Под глазами у него лежали легкие тени. У него был волевой рот с удлиненными губами. Когда Шарль улыбался, ей казалось, что это самый прекрасный рот, который она когда-либо видела.

От Шарля исходил изумительный запах, источаемый его одеждами. Он постоянно принимал ванну и, с его собственных слов, был самым привередливым мужчиной во всей Франции. Самоцветы, подобранные с изумительным вкусом, играли на его руках. Дед и бабка Марии испытывали легкий трепет перед ним и, казалось, уважали его даже больше, чем дядю Франсуа.

— Всегда слушайся своего дядю Франсуа и дядю Шарля, — до бесконечности твердили они.

Это происходило, когда они хотели произвести впечатление на нее. Даже ее новый братец, которого она обнаружила в доме деда с бабкой, герцог де Лонгвилль, сын ее матери от первого мужа, намекал, что это — ее обязанность.