Королевский лес - [283]

К востоку от Бьюли находились Сады Эксбери и загородный парк Леп. Вдоль кромки леса со стороны Саутгемптона были Центр природы и демонстрационная ферма. Чуть дальше к северу Дотти нашла парк отдыха с детскими аттракционами. Послание было недвусмысленно. Современный Нью-Форест весьма профессионально оборудовал себя с целью привлечь многих и многих посетителей. И этим занимались не только крупные организаторы. Проезжая днем через маленькую темную деревушку Берли, Дотти обнаружила, что там активно зарабатывают на своей ведьминской славе – колдовские амулеты продавались как минимум в трех магазинчиках. Туризм и отдых: это и есть будущее старых королевских охотничьих угодий?

Утро понедельника было погожим. Дотти вконец разволновалась, поднимаясь по крутой кривой главной улице Линдхерста. Слева в бледно-голубое весеннее небо вздымалась высокая викторианская башня церкви.

Когда Дотти позвонила в музей Нью-Фореста, ее не только пригласили на эту утреннюю встречу, но и предложили встречающего. «Не беспокойтесь, – рассмеялись в телефоне. – Мы вас найдем».

Достигнув верха улицы, Дотти поняла почему. Старинный королевский охотничий дом представлял собой красивое здание из красного кирпича. У двери уже собралось человек двадцать. По тому, как они общались, было ясно, что все знакомы друг с другом. Дотти была единственной посторонней. Она огляделась.

– Не вы ли Дотти Прайд? – спросили сзади.

– Да.

Дотти повернулась. Протянутая рука. Кивок. Улыбка. Он назвался? Если да, то она не уловила.

Она знала лишь то, что смотрит на мужчину в коричневой кожаной куртке – на самого красивого мужчину, какого когда-либо видела в жизни. Высокий и стройный, явно кельтского происхождения. Возможно, ирландец. Волосы падали на плечи темными кольцами. Бледное чувственное лицо, карие глаза, мягкий и удивительно умный взгляд. Мужчина напоминал образы, созданные поэтами-метафизиками XVII века.

– Мы можем войти, – произнес он любезно. – Двери открываются.

Зал для рассмотрения дел о королевских лесах представлял собой просторное прямоугольное помещение со старыми дубовыми балками на потолке. Помост в дальнем конце растянулся на всю его ширину, как скамья магистратов; на голой стене позади висел королевский герб. Вдоль стен, украшенных оленьими головами и рогами, стояли застекленные витрины. На почетном месте было выставлено старинное стремя, через которое проводили собак, чтобы выяснить, не подлежат ли они «узакониванию». Деревянные скамьи занимали почти весь зал, за исключением специально выделенного пространства впереди, где находились стол и место свидетеля. Дотти, слегка ошарашенная, села сзади, стараясь не таращиться на своего спутника.

– Суд собирается каждый третий понедельник месяца, десять месяцев в году, – шепнул спутник Дотти. – Главного судью назначают; несколько человек представляют официальные органы, остальных избирают. У всех должны быть равные права выступать.

– Значит, это тот самый суд, который в тысяча восемьсот семьдесят седьмом заменил старый, средневековый? – Она подготовилась.

Интересно: это произвело на него впечатление?

– Обновлялся раз или два, но в целом – да. А вот и они.

Начали входить судьи по делам королевских лесов. По мере их появления спутник Дотти давал каждому краткую характеристику. Двое опубликовали книги о Нью-Форесте. Главный судья являлся видным землевладельцем. У большинства были в Нью-Форесте корни, тянувшиеся в глубь веков. Этим утром на помосте сидели восемь человек. Впереди стояли два агистера, одетые в зеленую униформу. Главный агистер воззвал со свидетельского места:

– Слушайте, слушайте, слушайте! Всем лицам, у кого есть заявления, или дела, или проблемы, имеющие отношение к суду по делам королевских лесов. Дайте им выйти вперед, и они будут услышаны.

Дотти подумала, что попала в Средние века.

Прочли короткий отчет. Затем огласили список пони, сбитых автомобилями: печальный доклад, звучавший на каждом заседании. Когда было дано право высказываться, к свидетельскому месту потянулась череда людей, намеренных дать показания, называемые представлениями. Спутник Дотти всякий раз шептал ей на ухо пару поясняющих слов. Один широколицый и белокурый человек пожаловался на мусор с соседней базы отдыха. «Это Рег Фурзи. Мелкий арендатор». Другой субъект, со странным, словно из дуба вырезанным корявым лицом, пожаловался на новое частное владение, забор которого вторгся в лес. «Рон Пакл. Торгует в Берли деревянной садовой мебелью». Молодой человек улыбнулся. «Забавно, когда задумаешься, – прошептал он. – Старые семейства Нью-Фореста веками вторгались в лес, а теперь тратят жизнь на то, чтобы запретить это всем остальным!» В конце каждого представления главный судья учтиво вставал, благодарил заинтересованное лицо и обещал рассмотреть дело. Некоторые вопросы, касавшиеся действий Лесной комиссии в отношении местных постановлений, были слишком сложны для понимания Дотти. Но смысл был предельно ясен: то было древнее сердце Нью-Фореста. И коммонеры с их судьями были настроены защитить его старинную суть.

Дотти с новым знакомым покинула суд еще до полудня. Ее следующая встреча была назначена в музее, и спутник, похоже, намеревался откланяться. Она задумалась, как бы его удержать.