Королевский куттер - [12]

Пряча улыбку, Натаниэль прикрыл дверь и юркнул в свою клетушку. Потом торопливо разорвал конверт и начал читать.

Дорогой мой Натаниэль,

Пишувспешке. Ричард Уайт посетил меня сегодня по пути к призовому агенту мистера С. Смита в Портсмуте, и обещал на обратном пути передать письмо для тебя. Насколько я поняла, он рассчитывает увидеться с тобой Плимуте. Спасибо за твое письмо от двадцать девятого. Весть, что ты, возможно, будешь стоять в Плимуте, наполняет меня одновременно волнением и надеждой. Слышала новости про Францию и очень переживаю. Если верно, что будет война, в чем Ричард убежден, я ни за что не упущу возможности повидаться с моим дорогим мужем. Пожалуйста, встречай лондонский почтовый в рождественский сочельник.

Пока до свидания, любовь моя,

Остаюсь вечно преданная тебе, твоя жена

Элизабет.

Дринкуотер улыбнулся в предвкушении. Не исключено, его предубеждение против Уайта сложилось несколько преждевременно. Только настоящий друг мог повести себя так. Тронутый заботой друга и счастливый от скорой встречи с Элизабет, он с удвоенной энергией занялся ремонтом куттера. И на время призрак войны перестал преследовать его.

Двадцать третьего декабря брам-стеньга со всем такелажем и новым парусом заняла свое место, а на утро следующего дня работы по переоснастке были завершены. Появился клерк казначейства, и Дринкуотер отправил этого щуплого человечка, прибывшего на борт в сопровождении сундучка, охранника из морских пехотинцев и книги размером с крышку люка, выдавать жалованье команде куттера. К полудню была выставлена якорная вахта, и «Кестрел» почти опустел — многие из его экипажа жили в Плимуте.

Покончив с делами, Дринкуотер нырнул вниз, чтобы надеть китель и положить свой тесак, и отправился на берег. Там его встретил Тригембо. Лихо козырнувший моряк предстал перед ним в полном матросском наряде, хотя тот вовсе не подходил к холодному времени года: шляпа с лентами, тужурка с медными пуговицами, вокруг мускулистой шеи — черный платок, а на ногах хлипкие узкие туфли.

— Я взял для вас комнату у Уилкинсона, как приказывали, сэр. Прошу прощения, но почтовый из Лондона опаздывает.

— Проклятье! — Дринкуотер полез в карман, выуживая монету, и заметил, как Тригембо беспокойно оборачивается. За ним стояла девица лет двадцати, крепко сложенная и дородная, на вид слегка раздраженная присутствием офицера, как будто приниженное положение ее мужчины обижало девушку. В волосах у нее виднелась новенькая красная лента, видимо, только что купленная, и завязанная с большим рвением, нежели искусством.

— Вот, — проговорил Натаниэль, выискивая еще монетку. Тригембо вспыхнул.

— Не стоит, сэр. Если можно, я бы просил… — его голова поникла.

— Ты должен быть на борту двадцать шестого на рассвете, или я подниму все патрули Плимута на поиски дезертира.

Дринкуотер заметил, как на лице Тригембо отразилось облегчение.

— Благодарствую, сэр, и желаю счастливого Рождества вам и миссис Дринкуотер.

Элизабет наконец приехала, утомленная дорогой и взволнованная перспективой войны. Они сдержанно поприветствовали друг друга, и долго молчали, словно прежняя их близость не могла восстановиться, пока им не удалось развеять груз нынешних забот. Но, согревшись вином, они спрятались в обществе друг друга от остального мира, и только во время рождественского завтрака Элизабет заговорила о том, что волновало ее.

— Как ты думаешь, Натаниэль: война действительно возможна?

Дринкуотер всматривался в ее лицо: по лбу пробежала складка морщины, прекрасные глаза грустно блестят, губа закушена от напряжения. Его обуревало сочувствие — ему война сулила свои жестокие удовольствия и суровые перспективы, ей же на долю выпадет только тоска ожидания. Быть может, на всю оставшуюся жизнь. Ему хотелось утешить ее, сказать, что все будет хорошо, что страхи излишни. Но это гнусно. Порождать в ней ложные надежды — более жестоко, чем сказать правду. Он кивнул.

— Все мнения сходятся на том, что если Франция вторгнется в Нидерланды, войны не избежать. Со своей стороны обещаю тебе, Бесс, что буду осторожен и постараюсь избегать ненужного риска. Давай-ка, — произнес он, потянувшись за кофейной чашкой, — выпьем за нас и наше будущее. За мой патент и карьеру, чтобы я мог выйти в отставку коммандером на половинном жалованье, и надоедал бы тебе в старости рассказами о своих подвигах…

Натаниэль заметил, как губы ее дрогнули. Элизабет, храни ее Господь, подсмеивалась над ним.

Он улыбнулся в ответ.

— Я не буду творить глупостей, обещаю, Бесс.

— Ну конечно не будешь, — сказала она, беря протянутую чашку с кофе. И заметила на его руке незаживший шрам от вонзившейся в ладонь щепки.

— «Ганнибал», сэр, капитан Колпойз, только что пришли из плавания. Пропустили Рождество, бедолаги, — двое мужчин наблюдали, как линейный корабль бросает якорь на рейде.

— Большие мальчики стряхнули паутину со своих марселей и теперь спешат снова пришвартоваться к своим цыплячьим ножкам, — кивнул Гриффитс. — Нам же пора возвращаться в море, мистер Дринкуотер. Сейчас время маленьких пташек с зоркими глазами — слонам придется немного подождать. Извольте приготовить мою гичку через десять минут.