Королевский краб - [11]

— Суденышки не то, что сейчас, механизации никакой. Все делали вручную, жили в общих кубриках, ели только консервы.

— А заработки? — спросил я.

— Черт их знает, меня в молодости это волновало гораздо меньше, чем вас. Это вы меркантильные уж слишком! Помню, в тридцатом году за путину заработал сто пятьдесят рублей, а много ли это и соответствует нынешнему заработку, не знаю.

Потом объявили, что к борту подходит последний мотобот. Я вышел на палубу. Она была пустая, лишь маячил на своем рабочем месте Вира-майна Федя и крутил в руках веревку бортовик последнего мотобота — парень кудрявый, щеголеватый. Крановщик поднял строп с крабом на уровне борта, и я с бортовиком стал смотреть на динамометр. Он показывал 2700, и я уже было махнул крановщику, чтобы он вирал, как подошел распутчик из бригады последнего мотобота и тоже стал смотреть на вес, и он почему-то увидел 2800. Так как был вечер, похолодало и стекло динамометра запотело, я решил, что ошибся кто-то из нас, еще раз взглянул на показания стрелки, но нет, мое зрение не обманывало. Об этом я сказал бортовику и распутчику, и в ответ они начали, как тут выражаются, «втыкать» с ошеломившей меня злостью. Они считали, что все кругом жулики, так и готовые их обмануть, проехать, как они выразились, «на чужом в рай».

Выслушав их, я понял, что передо мною довольно редкий тип особых демагогов. Они, как правило, малообразованны, обладают самолюбивым характером и свойством мелких обличителей, дешевых искателей социальной справедливости. Они — горлопаны и опасны в неокрепших коллективах, потому что иногда могут сбивать некоторых с панталыку. Это они, как мне думается, спровоцировали драку двух механиков на плавзаводе, который уходил на путину двумя днями раньше нашего судна. Это они, так рассказывал однажды помполит Иван Иванович, завалили мешками и ящиками трюм, куда зашел он и капитан. Это они иногда подбрасывают неугодным им людям записочки ехидного содержания: «Вода в море холодная, а ночью на палубе никого нет и вахтенные дремлют». Мол, имей это в виду!

К сожалению, кое-кто их боится, старается не связываться с ними или, что еще хуже, заискивает перед ними. Но, побывав здесь на путине, я увидел: не они определяют лицо армии краболовов. Настоящие краболовы не такие. Они прежде всего труженики, занимаются опасной, рискованной профессией. Конечно, от правды не уйдешь, рабочие того же крабофлота далеко не ангелы. Они выражаются под горячую руку хлеще сапожников, могут выпить, закуролесить, дать форсу, скорые на руку. Они грубые внешне, неуравновешенны, но сколько в них и доброго! Как они скучают по берегу, как они беззащитны в своей искренней, идущей от всего сердца нежности и любви к женам и детям. И, гоняясь как будто за большими заработками, как они бескорыстны и щедры на дружбу.

Порой они напоминают мне грубоватого, усеянного шипами краба. Краб на первый взгляд и опасен и грозен — колючее экзотическое чудище. А таков он от своей беззащитности. Другого нет у него оружия, как уйти в себя, выставив врагам свои шипы, — найдешь, уколешься! Да еще у него мощные клешни, чтобы с помощью их крепко держать добытое, перетирать пищу…

11

Крабовые консервы — тот же мак, про который говорят: «Семь лет урожая на мак не было — и голода нет». Это деликатес, пища «избранных». И недаром тут шутят девчонки, которые выходят с завода с натруженными руками и держат их над головой, потряхивая, чтобы дать им короткий отдых:

— У английских принцесс руки, наверное, красивее наших, потому что они едят наши крабовые консервы!

Русские девчонки, конечно, тоже едят, но не консервы, а горячего, только что сваренного в морской воде краба. Или он еще лучше жареный, со специями, на сливочном масле. Отваренные, потом обжаренные абдомины — задняя часть крабов, которая в переработку не идет, — вообще вкуснятина что закачаешься. К сожалению, с абдоминами много возни, чистого мяса на них не богато и для тарелки этой «вкуснятины» требуется десяток-другой отборных крабов. Гм… пожалуй, завтрак из жареных абдомин себе могут позволить только очень богатые, если не самые богатые люди мира, а наших девчат, выражаясь здешним языком, это «не чешет». Они могут позволить себе такую роскошь хоть три раза в день!

12

— Сергеич, вызывают!

Я проснулся от этих слов Нади и глянул на часы. Рано, даже слишком рано, а я нужен на палубе. «Очевидно, колхозники привезли сдавать нам крабов», — подумал я, затем тут же сделал в своей памяти зарубку: привезли краба рано, так что, возможно, он вчерашний, и тут уж держи ухо востро, приемщик! По краям стропа может быть уложен свежий полноценный краб, а внутри… Ну, да ладно, опыта уже набрался!

А потом, когда натягивал сапоги, услышал стук в дверь и в каюту вошел стремительный, как всегда, Борис Петрович.

— Там мотоботик хороший строп привез.

— Наш?

— Да.

— А я думал — колхозники.

На палубе собирались люди, глядели в море, укутанное ночью и сейчас рассеивающимся туманом. Мотоботы появлялись как призраки, расплывчатые, и по мере приближения к судну не просто увеличивались в размерах, а становились рельефными. По бортам оранжевая прерывистая кайма: то ловцы в своих рыбацких робах.