Королевский гамбит - [60]

Сноп яркого света от фар идущей сзади машины ударил в зарешеченную дверь, осветил внутренность короба.

Левченко сидел, сгорбясь. Вид у него был жалкий. Протяжно запел автомобильный сигнал. Левченко на слух определил:

— Крафтовский “хорьх” обгоняет.

Резко свернув к обочине, “черная Берта” врезалась в кювет. Левченко ударился о кабину. Соколов, почувствовав крен, вцепился в борт и едва удержался на месте.

— Втюрились, — чертыхнулся Левченко. — Могли бы и перевернуться.

Шофер, заглушив мотор, выпрыгнул на дорогу, обошел вокруг машины, поочередно стукнув зачем-то кованым сапогом по каждому скату, открыл ящик с запчастями, достал саперную лопату и громко позвал пассажиров.

Ночь редела. С обеих сторон дороги вырисовывались смутные контуры деревьев. “Взморье… где взморье?.. — старался сориентироваться Соколов. — Оно осталось слева. Мы свернули на восток”. Предутренняя прохлада давала о себе знать неприятным ознобом. Левченко, скрючившись, приткнулся к машине с подветренной стороны и, казалось, вот-вот зайдется от холода. На кончике его крючковатого носа повисла прозрачная капля. Шофер и сопровождающий, отчаянно жестикулируя, переругивались. Послали Левченко наломать в лесу валежин, чтоб подложить под колеса. Левченко нерешительно перепрыгнул кювет и, трусливо озираясь, медленно побрел в сосняк. Вернулся он быстро, почти бегом, с охапкой хвороста. Шофер взглянул на них и сплюнул:

— Шлехт! Пльехо! Дериево! Гут!

Тогда в лес пошел Соколов. Он принес две тонкие лесины, заступом разрубил их на части, подложил под колеса.

— Давай! — крикнул шоферу.

Надсадно завыл мотор. “Черная Берта” дергалась то вперед, то назад. Рубчатые шины ее крошили дерево, ломали сучья, выбрасывали мелкие камни, песок.

— Не выбраться без буксира, — кисло заметил Левченко. — Трактор надо…

В это время вдали на дороге показалась машина. Горящие фары ее с трудом пробивали молочный туман. Поравнявшись с “черной Бертой”, грузовик остановился. Рослый широкоплечий латыш при виде Соколова, освещенного светом фар, выскочил из машины, громко спросил по-немецки:

— Помочь?

— Да, да! — с готовностью пригласил шофер.

— Попробуем вытащить, — распорядился латыш.

Левченко и сопровождающий заняли места у радиатора, приноравливаясь как бы половчее толкнуть автомобиль, Соколов с латышом отошли за кузов. Янис, а это был он, вполголоса, переходя на русский, доложил:

— Приказ выполнен. Вам известие было послано через этого болтуна. Передал?

— Да, смысл я понял. А вы как здесь оказались?

— Провиант в армейские склады возим. Выполняю поручение, разведываю подступы к складам. Грузчик! А со стрельбищем… Если придется, можете стрелять наверняка. Сведения Центром получены. Рекомендуют действовать сообразно обстановке… Давай! Нажимай! — прокричал он по-немецки. — Наваливайся! — В Ригу прибыл оберст Мюллер, — сказал Соколов. — Резиденция его в особняке на берегу какого-то озера. Оно находится где-то поблизости.

— Знаем! — ответил Янис и по-немецки: — Эй, что вы там? Толкайте!.. До стрельбища еще минут сорок езды, — шепнул он Соколову. — Будем ждать вас, как и прежде, по пятницам.

— Вкопало ее, что ли, — громко пожаловался Левченко, появляясь из-за кузова. — Застряли прочно!

Латыш прошел вперед, отстранил солдата, плечом уперся в радиатор, ногами в твердый скос кювета и крикнул:

— Давай!

Бешено завертелись колеса. “Черная Берта” содрогнулась, дернулась на месте несколько раз и стремительно выехала на шоссе.

Впереди засияли огненные пятна: приближался автомобиль. Неожиданный помощник быстро уселся рядом с водителем, и грузовик, набирая скорость, исчез в направлении города. “Черная Берта” не успела проехать и ста шагов, как перед ней резко затормозил “хорьх”.

— Почему отстали? — приоткрыл дверцу Крафт.

Шофер мигал, не отвечая, растерялся. Гауптман побесновался и, пропустив “черную Берту” вперед, тронул “хорьх” следом. Машины, въехав в чащу леса, юлили по влажной от росы проселочной дороге, огибая деревья. К оврагу добрались ранним утром. Оставив автомобили наверху, по врытым в склоне ступеням спустились на ровную утрамбованную площадку. У крутояра виднелись одна возле другой три мишени — дощатые щиты метра два высотой и метр шириной.

— Разрешите начать, герр оберст? — спросил Крафт.

Тот, рассерженный непредвиденной задержкой, нетерпеливо взмахнул перчаткой.

— Возьмите оружие, — Соколов и Левченко получили по “парабеллуму”: — Левченко — правая мишень! Сарычев — средняя. Левая, крайняя, — моя!

…Разве дрогнет рука стреляющего по мишени? Конечно, нет! Ведь он знает, куда попадет пуля. Один человек из стреляющих, стиснув рукоять пистолета, знал наверняка, куда попадет пуля, и старательно ловил на мушку “яблочко”. Этим человеком был не гауптман, а Соколов. Он знал, что можно стрелять смело. Правда, ни Галина, ни Янис не успели сообщить ему подробностей. А они были очень важными.

…Мюллер, прибывший с особыми полномочиями из Берлина, внес небывалое оживление в деятельность гитлеровцев. Адъютант оберста Штимм не спешил, направляясь в резиденцию Мюллера. У адъютанта было превосходное настроение. Иногда он останавливался, заглядываясь на девушек. Внимание его привлек автомобиль на середине мостовой. Откинув капот, рослый латыш громко ругался, копаясь в моторе. Штимм поравнялся с лимузином, собрался было шагнуть с тротуара на брусчатку, в тот же миг кто-то широкой ладонью зажал ему рот, поднял на руки и, не успел адъютант вскрикнуть, как шофер опустил крышку капота, распахнул дверцу и захлопнул ее за “пассажиром”. Мотор фыркнул. Замелькали крыши домов…