Королевские клетки - [131]

— Слушай, а чего ты его спрашивала, про женитьбу? У него ж пояс, оно и так понятно?

— Потому и спросила, чудак-человек…

Та женщина, нестарая и небедная (аж с ножом на поясе), появилась тоже под вечер — но она никак не скрывалась, на детей внимания не обратила и как-то пошатываясь пошла к большому дому. Старуха встретила ее во дворе. Увидев ее тетка без слов и слез страшно завыла. С воем она даже попыталась на Стейнмунн броситься, но "сломалась" не добежав и упала на колени.

— Дождалась, дождалась, ветку, ветку вместо Олафа кормщик принес, ветку серую!… А я ли не ждала, я ли котел не мыла, травы не собирала?! Я ли молока жалела, я ли чужой тропой ходила?! Я ж и к тее…

Стейнмунн молча шагнула к ней и протянула руки. Тетка практически упала на нее. Потом она то рвалась, то повисала на ней, то пыталась неловко колотить, захлебываясь своим не очень понятным горем. Ребята чувствовали себя очень неловко, и Мири кивнула им на дверь. Нари помялся — и остался в уголке.

— Кувшин с третьей полки. С двумя кожаными тряпицами. — кивнула между воем старуха Мири. Та опрометью, чуть не уронив всю полку, принесла указанное, не забыв прихватить глиняную кружку. По кивку старухи, Мири налила кружку и та, пусть и не сразу, но сумела напоить тетку. Крепкие еще зубы стучали по краю, темно-зеленая жидкость лилась на хорошее, трижды беленое полотно.

Женщина постепенно обмякла на старухиных руках. Мири и Нари помогли ей оттащить тяжелую, сильную тетку в дом и положить на топчан, под шкуру медведя — которую Стейнмунн специально сняла из под крыши..

— А она… выздоровеет? — спросила Мири.

Стейнмунн неодобрительно зыркнула на нее.

— Что назовешь здоровьем?

— Ну… плакать перестанет?

— Да.

— А… ну…

— Если руку отрубить — новая не отрастет. — буркнула старуха. — Но потом болеть будет реже. И привычнее.

— А чем ты ее напоила? — не отставала Мири.

— "Травяной ночью".

— А… ты научишь меня ее варить?!

— Нет. А мачехе своей передай, что когда — и если! — надо будет — тогда у нее и получится.

На этом странном замечании разговор закончился.

Тетка проспала сутки. Мири не видела, как она проснулась, а просто на следующий день заметила, что тетка лежит и смотрит "в никуда". Стейнмунн еще поила ее какими-то отварами, а пришедшую на следующий день девчонку лет двенадцати успокоила, сказав что дня через три мать вернется. Мужик, пришедших с девчонкой, так и не зашел на двор — топтался снаружи. Тетка пролежала два дня, а потом начала вставать. Стейнмунн, конечно, сразу приставила ее к делу — посадила перебирать горох.

Мири, воспользовавшись сбагренной работой, выгнала парней тренироваться с шестами. А парни конечно и ее поставили в ряд. Так пара часов и прошла.

— Юкке… — бледно улыбнулась тетка, когда подошла старуха.

— Похожи. — согласилась хозяйка.

— Это про что? — поинтересовалась Мири незнакомым словом.

— Волчата.

Парни надулись от гордости.

— Такие же любопытные и глупые.

Через пару дней Мири удалось задать (судя по потрясающей длине ответа) хороший вопрос:

— Стейнмунн, а почему к тебе мужчины приходят если у них большая рана, или сломано — а женщины ну… по-другому?

— Те мужчины, кому надо бы ко мне придти, чаще умирают молча.

— Ты их не лечишь?!

— Если приходят.

— Как пришел ярл Эрик?

— Нет. Он не думает, что болен. И не приходил.

Через пару дней упомянутый Эрик пришел к ней. Ярл Эрик. Дожидаясь их из леса, он сидел на бревне, которое они приволокли с берега на роль лавочки (отбив его у ватажки деревенских подростков). Судя по уменьшившемуся количеству сучьев — ждал он довольно давно.

— Муха… гхрм… Графиня.

— Виконтесса. Так меня надо было бы назвать. Мири — так зовут меня. Ты же не забыл.

— Помню. Мири. Чего вам, Стейнмунн топора не дает?

— На сучки?

Чего-то он мялся.

— Я иду на юг, и веду семнадцать кораблей. — её рот как будто свело от чего-то кислого.

— Ты идешь грабить побережье?..

— Ативерна в безопасности, мудр и щедр конунг Ричард. Но пока я не могу вернуть тебя домой. Твой отец в походе, так написал мне мой человек. Конунг Ричард отдал нам наших старых врагов, я обязан моим живым и моим мертвым.

— И я… остаюсь здесь?

— Когда какой-то из моих кораблей вернется, он отвезет тебя, куда ты скажешь.

— Ярл Эрик, можно мне написать отцу?

— Конечно.

Письмо получилось короткое и какое-то детское, но в голову особенно ничего не пришло.

— Скажи, Эрик — а могу я купить корабль?

— Вас всего пятеро — кто его поведет? Ты выучила пятнадцать созвездий — но островов ты совсем не знаешь.

— Да, — вздохнула Мири. — Наверное, так не получится. А ты уже понял, что тебе говорила Стейнмунн?

— Нет. И учти — собрать команду трудно. Пока у тебя нет команды — корабль тебе не нужен. И не хвастайся деньгами!

— Я понимаю. Удачи тебе, могучий ярл. Вернись домой, ладно?

Эрик посмотрел на нее и покивал. И пошел к бухте.

Мири думала еще десятинку.

— Стейнмунн. Я хочу попасть домой до конца лета.

Та выжидательно посмотрела на неё.

— Что мне делать?

Стейнмунн молча посмотрела на нее, потом повернулась и пошла в глубь дома, рыться в сундуке. Из него она достала старый, когда-то заплесневевший, но почищенный кусок пергамента. На тонкой коже буроватыми точками был нанесен рисунок.