Королевская шутиха - [36]

— Боже милостивый, что же будет с Елизаветой? Он ведь убьет нас обеих, — прошептала Мария. — У них нет другого выхода. Иначе герцог получит бунт с двух сторон. Против него восстанут и протестанты, и католики. Ему понадобится избавиться от меня, а заодно уничтожить всех смелых людей, придерживающихся истинной веры. И в то же время ему нужно избавиться и от Елизаветы. Зачем протестантам такая королева, как Джейн, и этот увалень Гилфорд Дадли, если они могут сделать королевой Елизавету? Если меня не станет, следующей наследницей престола становится она. Но герцога такой расклад не устраивает. Должно быть, он замышляет, как бы обвинить нас обеих в государственной измене. Кого-то одного ему мало. Похоже, что через каких-нибудь три месяца мы с Елизаветой обе можем загреметь на плаху.

Она направилась к дому, но через несколько шагов остановилась и вновь повернулась ко мне.

— Я должна спасти Елизавету, — заявила принцесса Мария. — Что бы ни случилось, я должна предостеречь ее. Ей ни в коем случае нельзя ехать в Лондон. Лучше всего ей приехать сюда. Забрать трон у меня они не посмеют. Я слишком много вытерпела и выстрадала, чтобы лишить меня моей страны и ввергнуть Англию в грех. Я не позволю себе проявить слабость.

Она повернулась к дому.

— Идем, Ханна! — бросила она через плечо. — Идем быстрее!

Принцесса Мария написала предостерегающее письмо Елизавете. Следом она написала кому-то еще, прося совета. Этих писем я не видела, но вечером, когда принцесса и ее фрейлины уснули, я достала отцовское письмо и, как мы договаривались с сэром Робертом, составила шифрованное послание. «М. сильно встревожена, что ее теперь не поминают в молитвах. По ее убеждению, наследницей объявят Дж. Она написала предостерегающее письмо к Е…» Я вытерла вспотевший лоб. Заменять одни буквы другими оказалось делом тяжелым и требующим предельного внимания. Помимо сообщения, мне хотелось написать что-то и от себя. Всего одну строчку, даже одно слово, напоминающее ему обо мне. Пусть прочтет и вернет меня обратно ко двору. Мне захотелось написать что-то такое, что исходило бы не от его шпионки и не от шутихи, а от меня самой — девушки, пообещавшей служить ему душой и сердцем, по любви.

«Я по вам скучаю», — написала я и тут же вычеркнула эти слова, даже не потрудившись их зашифровать.

«Когда я смогу вернуться домой?» Мой вопрос постигла та же участь.

«Мне страшно»… Мне действительно было страшно.

Больше я ничего не написала, поскольку не знала, чем еще смогу привлечь к себе внимание сэра Роберта. Ему сейчас было не до меня. Юный король умирал, а бледнолицая леди Джейн готовилась вступить на английский трон и привести семейство Дадли к абсолютному величию и власти.

Нам в Хансдоне оставалось лишь терпеливо ждать, когда прискачет гонец из Лондона и привезет известие о смерти короля. У принцессы Марии имелись свои гонцы, и она постоянно получала и отправляла письма. Помимо них, раз в три дня она получала письмо от герцога Нортумберлендского, где он писал, что теплая погода делает свое дело и король идет на поправку. Герцог писал о новом враче, сумевшем остановить у короля приступы лихорадки и уменьшить боль в груди. Таким образом, к середине лета король будет совсем здоров. Принцесса Мария, недоверчиво щурясь, прочитывала очередное лживое послание герцога, складывала лист и убирала к себе в письменный стол, где хранились его письма.

Но от письма, пришедшего в первых числах июля, Мария затаила дыхание и приложила руку к сердцу.

— Ваше высочество, что пишут о здоровье короля? — спросила я. — Ему лучше?

У нее раскраснелись щеки.

— Герцог утверждает, что королю лучше, он оправляется от болезни и хочет меня видеть.

Она встала и подошла к окну.

— Слава Богу, если ему действительно лучше, — тихо произнесла она, говоря с собой. — Ему, наверное, действительно стало лучше, если он перестал слушать своих лживых советников и захотел помириться со мной. Быть может, Бог вернул ему здоровье и наделил верным пониманием происходящего. Надеюсь, у него хватит сил хотя бы на то, чтобы разрушить заговор герцога. Матерь Божья, подскажи, как мне действовать дальше!

— Так мы уезжаем? — спросила я, вскакивая на ноги.

Мне отчаянно захотелось вернуться в Лондон, ко двору, снова увидеть сэра Роберта, отца и Дэниела. Захотелось вернуться под защиту (пусть и относительную) тех, кто заботился обо мне.

Плечи Марии распрямились. Чувствовалось, она приняла решение.

— Если брат хочет меня видеть, я должна ехать. Пусть мои фрейлины распорядятся, чтобы нам приготовили лошадей. Завтра же и выедем.

Принцесса стремительно вышла из комнаты, шурша подолом своего платья из плотной ткани. Она сама, не дожидаясь меня, крикнула фрейлинам, чтобы собирали вещи и готовились к отъезду. Потом я услышала, как она по-девичьи легко взбежала на второй этаж и звонким от волнения голосом велела Джейн Дормер внимательно проследить, чтобы не забыли ее лучшие драгоценности. Скорее всего, по случаю выздоровления короля будет устроен пир с танцами, где она намерена повеселиться от души.

На следующее утро мы двинулись в путь. Впереди ехал знаменосец, держа стяг с гербом принцессы Марии. Нас окружали солдаты ее охраны. Повсюду, где мы проезжали, люди осаживали своих лошадей, кланяясь нам и прося Марию благословить их. Многие держали на руках своих детей и поднимали их повыше, чтобы те увидели настоящую принцессу и запомнили ее статной и улыбающейся.