Королевская шутиха - [196]

Сэр Роберт отступил и низко поклонился мне, будто перед ним стояла королева.

— Знаешь, мисс Мальчик, ты всегда превосходила мои ожидания. Я предполагал, что ты превратишься в удивительную женщину, но и подумать не мог, что в тебе разовьется такое чувство женского достоинства. Надеюсь, твой муж по всем меркам достоин тебя. А если нет…

— Если только он вторично разобьет мне сердце, тогда я прибегу к вам, такая же бессердечная, как и вы, мой господин, — со смехом сказала я.

— Что ж, договорились, — заключил сэр Роберт и отправился спать один.

Именитые гости готовились к отъезду. Сэра Роберта ждал королевский двор, а доктор Ди возвращался к епископу Боннеру, чтобы вновь присутствовать на допросах сотен обвиняемых в ереси. Возможно, кого-то он и спасет, но остальных ждали пытки, а когда, сломленные духом и телом, эти несчастные признают себя еретиками, доктор Ди внесет их имена в списки отправленных на костер.

К конюшне мы с Джоном Ди шли молча. Молчание было тягостным. Я не решалась спросить его, как после беззаботных дней в здешней глуши он вернется к своему нынешнему ремеслу висельника.

Джон Ди заговорил первым:

— Ханна, ты же знаешь, лучше в советниках у Боннера буду я, чем кто-то другой.

Я не сразу поняла его слова. И вдруг до меня дошло: Джон Ди участвует в заговоре! Скорее всего, этот заговор являлся частью более крупного заговора, а тот — частью еще более крупного. И Джон Ди — капеллан епископа Боннера — пристально следил, чтобы друзья и сторонники принцессы Елизаветы не попали на костер. В таком случае он был лучшим выбором, нежели человек, преданный королеве.

— Даже не знаю, как вы все это выдерживаете, — сказала я без всякой дипломатии. — Мне хватило одной ночи. Как вспомню ту женщину с вырванными ногтями…

Он кивнул.

— Бог нас простит. Сожалею, что не сумел уберечь тебя от ареста.

— Спасибо, что спасли меня после ареста, если это ваших рук дело.

— А неужели ты не поняла, что я выставил тебя перед Боннером жертвой злостного наговора?

— Тогда я вообще ничего не понимала, даже когда меня вытолкали на улицу, — сказала я, не желая говорить ему всей правды.

— Ты права, — улыбнулся Джон Ди, касаясь моей руки. — Моя цель была обширнее, чем спасение одной твоей жизни. Но я рад, что колесо инквизиции задело тебя лишь слегка.

Сэр Роберт следил, как слуги грузят в повозку вещи для его покоев в Ричмонде: несколько красивых шпалер и такие же красивые ковры. Я отозвала его в сторону и спросила:

— Вы напишете мне о том, как прошли роды у королевы?

— Тебя интересует наследник английского престола?

— Меня интересует королева, — ответила я. — Когда я начинала ей служить, она была мне самым верным другом.

— А потом ты от нее сбежала, — усмехнулся сэр Роберт.

— Вы же знаете, времена тогда были очень опасные. За пределами Англии мне жилось спокойнее, чем при дворе.

— А теперь?

— Я не рассчитываю на полную безопасность. Но мне нужно каким-то образом зарабатывать на жизнь и растить сына.

Он кивнул.

— Думаю, тебе придется поскучать здесь до лета, а там — возвращайся ко двору. Думаю, королева охотно возьмет тебя на службу.

— Сэр Роберт, я уже не могу быть ее шутихой. У меня на руках ребенок. И потом, я жду возвращения мужа.

— Дитя мое, когда-то ты не спорила со мной. Неужели ты думаешь, у тебя это получится сейчас?

Его слова отрезвили меня. В моем положении было и впрямь смешно выторговывать себе условия.

— Мой господин, у меня нет намерений спорить с вами. Просто я не хочу расставаться с сыном. А надевать мальчишеский наряд уже не могу. Выросла.

— Ребенка можно было бы отправить к няньке. А шутихой можно быть и в платье. При дворе таких полно. Я уже не говорю о дурочках, отнюдь не блаженных. Так что ты не была бы исключением.

На меня повеяло опасностью, однако я постаралась взять себя в руки.

— Сэр Роберт, моему сыну нет и двух лет. К тому же он не говорит. Как я отдам его чужому человеку? Прошу вас, не разлучайте меня с сыном. Это не такая уж чрезмерная просьба.

— Тогда тебе придется остаться здесь и терпеть выходки Эми, — предупредил меня сэр Роберт.

Плата за право оставаться матерью Дэнни была высока, но долго я не раздумывала. Эми — меньшее зло, нежели разлука с малышом.

— Хорошо, я останусь здесь, — сказала я и отошла в сторону, чтобы не мешать слугам грузить в повозку мебель.

Сэр Роберт нахмурился. Он никак не думал, что ребенок окажется для меня важнее собственных амбиций.

— Ну, Ханна, разочаровала ты меня. Верная жена и заботливая мать — в этих твоих качествах я не нуждаюсь. Что ж, сиди пока здесь. Когда понадобишься, я за тобой пошлю. Но будет это не раньше мая. Ребенка возьмешь с собой. Но как только получишь мое послание, сразу же собирайся и выезжай. Ты будешь моими глазами и ушами при дворе.

Сэр Роберт уезжал в холодный мартовский полдень. Его жена, которая все эти дни «болела», все-таки встала, чтобы проводить мужа. Она молча стояла в передней, похожая на женщину, вылепленную из снега, и смотрела, как он надевает шляпу, затем плащ.

— Жаль, конечно, что все время, пока я был здесь, ты проболела, — равнодушно-вежливым тоном произнес сэр Роберт, будто обращался не к жене, а к хозяйке постоялого двора. — После обеда в первый день я тебя, считай, и не видел.