Королевская постель - [41]

Танзи, обескураженная, направилась было к двери.

– По крайней мере, скажите мне, где она будет спать? – спросила она, стоя у дверей.

Роза пожала плечами так, словно это не имело никакого значения, отчего стала гораздо менее уверенной в себе, чем хотела бы.

– Мне больше не нужна моя комната, комната, которая выходит во двор. Та самая, на площадке наружной лестницы.

– Это комната моего отца, – попробовала возразить Танзи, но Роза уже не слушала ее. Она красила свои длинные ресницы.

Все лето Глэдис Грамболд провела с ними, тщательно следя за своими манерами. Она не отказывалась ни от какой работы, помогала Танзи, где могла, и преданно служила Розе. Она была очень умелой и всюду поспевала. Очень спокойно она постаралась вникнуть во все, что делается в «Голубом Кабане». Она хотела знать, что где лежит и задавала массу неожиданных вопросов. Она завела тесную дружбу с Диггони и Дилли, но с Джодом у нее отношения не клеились. Однажды Танзи даже поймала Глэдис за изучением счетов и амбарных книг, но Роза уже не могла обходиться без нее.

Глэдис сопровождала свою хозяйку во время посещения лавок, восхищалась вместе с ней покупками, давала дельные советы и притаскивала домой кучу пакетов. А летними вечерами пела во дворе для посетителей, выбирая для исполнения романтические баллады или нежные любовные песни, которые пела, не глядя на мужчин.

– Когда она пела в «Короне» свои вульгарные песни, там в два раза увеличивалась выручка, а то, что она поет здесь, никого не интересует и не привлекает к нам их клиентов, – ворчала Роза, сидя под маленьким тутовым деревом и поедая засахаренные фрукты в то время, как Танзи обслуживала постоянных посетителей.

– Очень странно, что Мольпас ни разу не попытался вернуть ее обратно, – заметила Танзи, ставя поднос перед Томом Худом, который приехал в Лестер ненадолго по делам.

– Наверное, он поймал ее с кем-нибудь в постели, – предположил Том, рассматривая Глэдис без заметного интереса.

– Ты думаешь, она была его любовницей?

Том пожал плечами.

– Что ж еще? Такой развратник, как Мольпас, да и она не лучше. Вряд ли он был у нее единственным, если судить по тому, как хвастались некоторые мужики.

Танзи взглянула на Глэдис, которая, сидя в лучах заходящего солнца со скучающим видом перебирала струны лютни, и снова подумала о том, чего никак не могла понять.

– Если это так, как же она здесь может вести себя прилично?

Первый раз оказалось, что они с Томом не понимают друг друга.

– Наверное, у нее для этого есть очень веская причина, – тихо высказал он свое предположение. – Если она так старается.

Танзи взглянула на певицу и слушателей, поставила поднос на лошадиную кормушку и посмотрела прямо Тому в глаза.

– После смерти отца я не могу здесь жить, мне все противно, – сказала она многозначительно.

Памятуя о том, какие прекрасные перспективы открывались перед ним, он мог бы прислушаться к ее искренним словам и вновь попытаться предложить ей стать его женой, но он был полностью поглощен своими честолюбивыми планами и в первую очередь мечтал реализовать только их. В его жизни наступил именно такой момент, когда перед молодым человеком открывается прекрасная возможность сделать карьеру.

Он взял ее свободную руку и, взглянув ей в глаза, улыбнулся своей доброй и мягкой улыбкой, но ни слова не сказал о замужестве.

– Бедняжка! Это, наверное, действительно невыносимо. И стало еще хуже после того, как появилась эта развратная девка. Тебе надо чаще встречаться с Уиллом Джорданом и побольше кататься на Пипине.

Было так хорошо снова видеть его рядом, разговаривать с ним, потому что только ему она могла сказать любую глупость, которая взбредет ей на ум, и только с ним она могла поделиться самыми неясными мыслями, которые сама даже не могла толком выразить.

– Последнее время у меня такое предчувствие…

– Какое, крошка?

– Мне все время кажется, что случится что-то плохое…

– Например, что на твоей мачехе в церкви лопнет платье, потому что она объелась засахаренными фруктами? Да?

– Господи, Том, как мне хочется, чтобы ты не возвращался в Лондон, а остался здесь! Даже твои глупые шутки скрашивают мою жизнь и делают ее не такой ужасной, мне даже кажется, что все по-старому…

Тому тоже было грустно расставаться с Танзи, но при упоминании Лондона он мгновенно почувствовал, как не терпится ему вернуться к оставленной работе.

– Я должен вернуться. Сэр Вальтер сказал, что ему сложно отпустить меня даже на несколько дней, чтобы я привел здесь в порядок свои дела. Я должен скоро вместе с ним ехать в Кале и встретиться с начальником нашего гарнизона. Он интересуется стрелами с новым оперением, над которым я работаю. Эти стрелы по своему полету напоминают пушечные ядра.

– А потом?

– Кто знает, что будет потом? Может быть, я вернусь в Англию весьма богатым человеком. И всем этим я буду обязан Дикону, который всего лишь подмастерье, – добавил он великодушно, однако, с заметным облегчением.

– Но его дела ведь тоже идут неплохо? – спросила Танзи, стараясь, чтобы в голосе не почувствовалась чрезмерная заинтересованность.

– Он многого добьется. Он уже почти закончил учение и скоро станет членом гильдии. Его учитель, мастер Орланд Дэйл, о нем очень высокого мнения. Я слышал, как он разговаривал с сэром Вальтером об арках, которые построил Дик, и сэр Вальтер называл его «ваш талантливый юный ученик».