— Больше ста лет назад здесь было совершено злодеяние. Мой предок, человек необузданный и жестокий, увидел в долине девушку и забрал ее к себе в замок. Напрасно отец девушки умолял своего господина пощадить ее и вернуть родителям. Напрасно просили о том же ее братья и даже несчастный жених. Мой предок держал ее в замке — сперва для постельных утех, а потом, когда она наскучила ему, — для тяжелой и грязной работы. Предание говорит, что она вступила в сговор с ведьмой, пришедшей в замок для торговли целебными и приворотными снадобьями, и купила у нее страшный яд и вместе с ядом — заклинание. Каждое полнолуние выходила пленница из своей комнаты и обходила весь замок. Она смачивала палец в яде и касалась каждого камня замковой стены, произнося раз за разом свое страшное заклинание. Здесь проклято все: стены, окна, потолки и полы. Все, чего касалась рука пленницы.
Каждый раз она поднималась все выше. Сначала ей приходилось держаться за веревку, а потом, как говорят, веревка ей больше была не нужна — она лазила по отвесным стенам, как ящерица. Когда ее страшная работа была закончена, а случилось это в ночь на зимнее солнцестояние, она взошла на самую вершину башни. Там она опустила палец в склянку с ядом и взяла последнюю каплю смертоносного зелья. Этим ядом она отравила себя. Ее тело было найдено утром солдатами. Зрелище так напугало видавших виды воинов, что некоторые сошли с ума и бросились с башни на камни, вниз, а другие бежали из замка, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. Они-то и рассказали в долине о случившемся. С тех пор над замком царит проклятье.
— А что такого необычного увидели воины? — спросил Конан. Видно было, что его захватил рассказ.
— Говорят, молодая, все еще привлекательная, несмотря на свои несчастья, женщина выглядела как древняя старуха, — сказал граф Гвартерид. — Она была безобразна и полна злобы. Яд сочился из ее пальцев, вытекал синими каплями из ее рта. Она была не жива и не мертва: не могла пошевелиться, но следила за каждым выкаченными, белыми глазами, и губы ее двигались, беззвучно произнося слова проклятий… Если хочешь, можешь посмотреть на нее. Она все еще лежит на крыше башни, хотя с тех пор прошло уже сто лет.
— Солдаты испугались какой-то злобной мертвой старухи? — недоверчиво переспросил Конан. Будучи варваром, он обладал практическим складом ума и чуждался разных там тонкостей, вроде «не жива и не мертва». Человек, с точки зрения Конана, мог быть либо живым, либо мертвым. Если оставлять его в живых нежелательно, то существует несколько верных способов исправить недоразумение.
— Говорю тебе, взгляни на нее сам — и поймешь, — повторил граф, немного раздраженный упрямством варвара. — Она становится видимой каждую ночь на зимнее солнцестояние. Но я знаю, как знали и все мои предки, что она всегда находится там, на крыше, над нашей головой, неважно — видим мы ее или нет. Сегодня звезды выстроились точно так, как это было в день ее смерти. Я выяснял это у звездочетов. Мне пришлось выложить большую сумму, я даже повысил налоги.
— И как ты надеешься победить ее? — спросил Конан.
— Я должен сразиться с ней, — ответил граф. — Без оружия, голыми руками. — Он покачал головой: — Боюсь, мне не одолеть ее. За столетие у нее отросли огромные острые когти, сочащиеся ядом. Но выхода нет. Либо она получит мою кровь, либо я уничтожу ее. Если мне удастся продержаться против нее от восхода луны до восхода солнца — тогда заклятье будет снято.
Конан задумался.
— Хочешь на нее посмотреть? — спросил граф Гвартерид.
Конан перевел на него удивленный взгляд.
— Ты предполагаешь, что у меня может возникнуть подобное глупое желание? Это твой предок, твое проклятье, твоя домашняя ведьма.
— Она медленно убивает мои владения вот уже столетие подряд, — сказал граф. — Это из-за ее яда земля приносит все меньше урожая, новорожденные дети все чаще умирают, а люди становятся ожесточенными и часто не доживают до старости — их мучают болезни.
— Значит, ты должен убить ведьму, — сказал Конан.
— Если я не справлюсь, она станет еще сильнее.
Конан тряхнул черными спутанными волосами.
— Справедливо.
— Когда ты сегодня показался в окне, я решил, что это сам Митра услышал мои молитвы и посылает мне помощь, — добавил Гвартерид. — Поэтому я решил рассказать тебе все. И теперь спрашиваю еще раз: ты поможешь мне?
— В первый раз ты интересовался, не хочу ли я полюбоваться на безобразную мертвую старуху, — напомнил варвар. — Впрочем, Митра там или не Митра, но я здесь, и ты действительно мне доверился.
— Разве ты не поклоняешься светлому Митре, который всегда помогает друзьям и воинам? — удивился граф.
— Кром! — рявкнул Конан. — Меня учили, что боги дают человеку при рождении все, что необходимо, и больше никогда не вмешиваются в его жизнь. У меня есть моя сила, мой меч и острое зрение — я знаю, куда бить, чтобы не промахнуться. Мой бог Кром хорошо позаботился обо мне, а все остальное — уж мое дело.
Гвартерид пожал плечами.
— Если бы все обстояло именно так, как ты говоришь, — плохи были бы мои дела. Похоже, мне повезло родиться не киммерийцем.
