Королевская кровь 10. Стальные небеса - [167]

На спине его меж крыльев и около плеча осталась засохшая кровь.

Алина постояла на месте, глядя на его руки и спину, неуверенно покосилась туда, где лежал Чет, и тихонько двинулась к инляндцу, рассекая воду. И чем ближе она подходила, тем замедленней становились движения Тротта. Наконец он замер, чуть повернув голову в ее сторону.

— У вас осталась кровь, — сказала она отважно. — Я помогу. Вот, вот здесь…

Она мягко, долго смывала ему кровь со спины, твердой, напряженной, с удовольствием касалась кожи, ощущая под пальцами налитые мышцы. Набирала в горсть воду и поливала плечи, гладила их, и его подрагивающие крылья задевали ей грудь.

Сам Тротт не шевелился. Стоял, опустив голову.

— Так много крови? — поинтересовался он сипло.

— Нет, — ответила она грустно этому непрошибаемому человеку. — Там было совсем немного. Я давно ее смыла.

— И кто-то еще говорил о моем упрямстве, — напомнил он с усмешкой. Повернулся — Алина с вызовом смотрела на него, — опустил взгляд на ее грудь, едва скрытую водой, и тут же отвел глаза. И снова посмотрел на нее, только когда она прикрылась крыльями.

— Вы тоже не до конца смыли, — он протянул руку и легко, почти неощутимо скользнул указательным пальцем по ее шее от уха вниз. Алина зажмурилась. Задрожала, и у нее вдруг пересохли губы.

— Все, лорд Макс?

— Все, — ответил он и, не отнимая руку, повел ладонью ниже по ее плечу, к локтю, под воду. У принцессы перехватило дыхание от нежности этого прикосновения и она зажмурилась сильнее. — Все, — и Тротт погладил мокрыми пальцами ее сухие губы.

— Вам ведь нравится? — спросила она шепотом, не смея открыть глаза.

— Очень, — сказал он едва слышно ей на ухо. Опалил горячим выдохом ее висок — и отошел, направляясь к берегу.

Алина, глядя ему вслед, улыбнулась недоверчиво, задумчиво. Потрогала свои губы. Мягкие.

Ему тоже кажутся мягкими? Именно это ему нравится?

Щеки ее пылали, дыхание было сбивчивым. Никогда в жизни она подобного не испытывала — когда от одного прикосновения словно воспаряешь в небо, когда хочется касаться еще и еще. Не только касаться — видеть, прижиматься, быть рядом постоянно.

— И целовать, — прошептала она тихо-тихо, так, что даже сама не услышала, но все равно с опаской покосилась на дракона.

Четери уже с удовольствием пробовал мясо, громко рассказывая костру, как оно удалось. Тротт одевался на берегу, с трудом натягивая выстиранные штаны, а она смотрела на его тело, и представлялось ей такое, связанное с неудавшейся брачной ночью, что Алина не выдержала — смущенно опустила взгляд и принялась умываться. И плескалась до тех пор, пока лицо не перестало гореть, а руки — дрожать от мыслей о прикосновениях лорда Макса.

* * *

Когда пятая Рудлог вышла из воды, мужчины уже сидели у костра, скрестив ноги, и вели разговор, прерываясь на то, чтобы забросить в рот печеный клубень или откусить мяса. Она, прислушиваясь к рассказу Тротта, надела мокрую сорочку, затем пошла вывесить штаны и обмотки на ветку ближайшего папоротника, туда, где уже сушилась рубаха в бурых пятнах — отстирать кровь полностью у профессора не получилось.

— …Нам удалось добраться до долины, но оказалось, что у Источника недостаточно сил, чтобы вернуть принцессу обратно на Туру, — говорил лорд Макс, а Алина какими-то отрывками, кадрами вспоминала их долгий поход вдоль залива, и поселение дар-тени, и погибших спутников, и кошмар в твердыне, и перелет через горы, и казалось ей, что все это произошло не с ней или очень, очень давно.

Так давно, что память не хочет удерживать случившееся.

— И что Жрецу нужно возвращаться, потому что в его отсутствие слабеют и другие стихии. Но из-за запрета Красного он не мог пройти через портал самостоятельно…

— Воин, видать, раньше еще горячее был, чем сейчас, — вставил Четери понимающе.

— …а вот в сердце моем пройти сможет, — закончил инляндец.

— Разрушая его, — добавил дракон.

— Разрушая, — согласился Тротт спокойно. — Жрец и перенес нас так близко к порталам, как мог…

Алина, слушая и рассеянно разглаживая мокрую штанину, внезапно разглядела свои руки. Покрасневшие, сухие, темные от загара, с поджившими царапинами и мозолями на ладони от ежедневных занятий с Троттом. С неровными ногтями, которые она научилась обрезать ножом — но и это не помогало избавиться от въевшейся грязи.

Чужие руки. Другие. И вдруг ударило осознание — и она ведь теперь совсем-совсем другая. Не та, что сидела на экзамене у Тротта, переживая из-за каких-то глупостей. Все сейчас злее, взрослее и острее.

Она уткнулась лбом в ствол и несколько раз тяжело, глубоко вздохнула, жалея себя — ту маленькую, наивную девочку, которой она была так недавно, всего каких-то три месяца назад, и так давно. Жалея и прощаясь с ней.

— Теперь твой черед, Мастер, — услышала она слова Тротта и, с усилием оторвавшись от папоротника, поспешила к костру.

— Мой, — дракон кивнул Алинке: мол, быстрее, а то все пропустишь.

Когда она подошла, лорд Макс скользнул по ней взглядом, задержавшись у подола мокрой сорочки, протянул скрученный лист с кусками птицы и клубнями — и только в этот момент Алина поняла, насколько она голодна. В желудке засосало, заныло, и принцесса, опустившись на землю почти вплотную к Тротту, принялась поспешно есть. Мясо было горячим, по пальцам бежали обжигающие капли сока, но она вгрызалась в куски, захлебываясь от голода и удовольствия, жевала клубни, испачканные золой, и казалось ей, что она никогда не наестся, никогда.